Пряный Вереск

По прохладному, всеми забытому парку вдоль неестественно яркой и свежей травы стелился, словно сияя серебром, густой утренний туман. Деревья, окутанные им будто легким и невесомым покрывалом, стояли, мрачно взирая в даль, раскинув свои зеленые ветви, переплетаясь корнями под холодным серым небом. Весь парк, казалось, светился этим магичеческим изумрудным светом, сам источая его и освещая им одинокий фонарь весь обвитый плющом, заросший мхом у основания, явно поставленный здесь в незапамятные времена, когда этот лес еще был прекрасной аллеей. Огни в фонаре не горели уже много лет, он стал чем-то вроде элемента декора этому странному месту, которое теперь служило обителью одиночеству, обреченности, печали и вечному отчаянью. Все это было немного жутко, но в то же время величественно и прекрасно, пересечение жизни и смерти, живого леса и мертвого металла. Сливаясь в единое целое, образовывало незабываемую картину, увидев которую уже никогда не сможешь забыть, изгнать из своей памяти и души…

Лед в воздухе словно пробирается под кожу, заставляя все тело содрогаться сильной крупной дрожью, загибаясь в конвульсиях; вливает­ся в вены, замораживая кровь, сковывая кожу, словно еще секунда, и легкий налет серебристого инея покроет ее узорчатой сеткой. Запах табака кажется неожиданно резким, в контрасте с холодом, сливаясь с ним, окутывает пространство, впитывается. Он везде, повсюду, отравляет, настойчив­о лезет в нос, не давая покоя, въедаясь в глаза, и так неимоверно слезящиеся от неестественно яркого, но приглушенного, неест­ественного белого света от окна. Склеры жутко высушены, единственная попытка открыть и закрыть глаза - обращается настоящей пыткой. Кашель сгибает меня пополам, как резким ударом под дых, словно сейчас я начну выплевывать кровь и свои легкие вместе с вязкой слюной; словно все сейчас забрызгает ярким, сочным, алым цветом, отлично подойдет к цвету воспаленных сосудов, опухших век и хлопковой натяжной простыне. Я не могу дышать, не могу вздохнуть, извиваюсь подобно змее на алом, резкий запах и холод нещадно бьют по грудной клетке, и я почти желаю услышать треск собственных ребер, потому что сдавившая их тяжесть невыносима. Я почти надеюсь что это не банальная простуда, а ранние признаки рака, что метастазы или расплодившиеся смертельные клеточки прикончат меня раньше, чем я еще успею наломать дров в своей чертовой, бесполезной, бессмыс­ленной и никому ненужной жизни. Я лишь желаю забыться… Уснуть..­.. Но тело скручивает новый приступ болезненного кашля, словно легкие наполнились водой, на ребра упала скала, из мышц сплели канат, по голове бьют стальным молотом, а кровь вливают жидкий азот.

Меня выбрасывает из забытья резкая душная волна, накатившая из сонной пустоты, разлившаяся по телу болью в голове и ощущения тяжелого, жаркого воздуха, вместе с осознанием, что если вновь погружусь в сон, то это не принесет ничего, кроме очередного душащего кошмара. Распахнув глаза, вцепляюсь расфокусированным взглядом в часы на исцарапанной прикроватной тумбочке. Три часа ночи, и все тело ломит усталость как после долгих, изматывающих тренировок, при попытке подняться и принять сидячее положение. Пальцы вплетаются в спутанные волосы, убирая мешающие пряди с лица, а голова в бессилии опускается вниз. Я не знаю, откуда взялось это чувство, словно мне что-то перекрывает воздух, не дает сделать вздох, это где-то внутри, в моей душе. Тьма поглощает меня, боль, сдавленная и превратившаяся из алой в грязно-бурую затопляет, подобно бескрайнему, бездонному морю, что наполнено грязью, вместо кристальной и искрящейся воды. Просто еще один глоток света, тянусь к лампе, стоящей где-то на тумбочке. Пальцы не слушаются, словно после мороза, только без ощущения леденящего холода. Щелчок, "пламя" отбрасывает свет на лицо, подкрашивая его рыжим.

Иногда тебе нужно уйти, далеко-далеко, чтобы просто посмотреть, кто останется рядом. Очень сложно ответить на вопрос "Что не так?", когда ты понимаешь, что все действительно плохо. Я устал вновь пытаться что-то изменить, устал рыдать из-за своей ничтожности… Я знаю, что хоть я и улыбался тогда и сейчас, но внутри меня все умирало. Может быть, однажды, все будет хорошо.

Когда я был моложе, мой плач больше походил на ответ. Сейчас, когда я стал старше, это похоже только на собственный выбор. Я догадывался, что придет момент, когда ты просто перестанешь пробовать что-то сделать, хотя бы просто потому, что это причиняет тебе больше боли и у тебя нет сил держаться.

Я устал жить и устал бояться смерти. Единственный выход сейчас - убежать, исчезнуть, ничего не сказав. Если я улыбаюсь, это не значит, что я счастлив. Мое время пришло.., и я ухожу. В лучшее место, далеко отсюда. Я люблю вас всех, как вы видите… Но сейчас, без этой любви, мне лучше. Потому что я свободен.

Молодой человек задумчиво смотрел на потухший костер. Огонь давно был потушен сильным дождем, некоторое время он еще сопротивлялся, но, в конце концов, в извечном споре победила вода. И огонь, умирая, тихо зашипел. Все это произошло около часа назад, а человек, даже не сменив позы, все также молча смотрел на угли, не обращая внимания на холодные струйки, весело бегущие с волос под одежду. Невидящим взглядом он смотрел на угли, но не видел, ни потухшего костра, ни дождя. Сегодня был вечер памяти, воспоминания из жизни мелькали перед глазами. Ему пять лет…

«- Мама, мама, смотри! Папа подарил мне меч! »

Радостно кричащий мальчик, весело размахивая своей новой игрушкой, быстро бежал к сидящей на скамейке женщине. Не добежав каких-то пять шагов, мальчик, споткнувшись, упал на дорожку. Тотчас раздался громкий плач.

— Ну-ну, не плачь, мой маленький рыцарь… Ведь рыцари не плачут?

— Н-не плачут! И я не буду!

На последок хлюпнув носом, он вместе с матерью устроился на скамейке.»

Дождь продолжал лить, а человек все также смотрел в пустоту.

« - Не вертитесь, молодой человек! Сегодня, я расскажу вам о славнейшем полководце…

Отвлекшись, Габриэль мечтательно посмотрел в окно: погода была замечательная, а он вынужден сидеть большую часть дня с учителями.

— Побеждать, - вот чему учил…

Посмотрев на учителя, мальчик, а ему было лет двенадцать, старательно нарисовал рожицу на бумаге.

— Внезапность – враг еще не ждет твоего появления или уже не ждет. Стань громом посреди ясного неба для своих врагов!

Задумчиво посмотрев на рожицу, Габриэль подрисовал ей рожки.

— Лучше бы фехтование было… »

Небо перечеркнула молния. Дождь на минуту став тише полил с еще большей силой.

« - Что с моим сыном?

Высокий мужчина требовательно посмотрел на только что вышедшего из комнаты врача.

— Ничего особенного.

— Как это ничего?! Мой сын, вот уже две недели мучается головными болями, странное недомогание! А Вы говорите - ничего!

— Хм, я не правильно выразился, со здоровьем молодого господина все в порядке. Насколько я могу судить, у вашего сына проснулся магический дар, и он требует выхода, от этого и головные боли и недомогание.

— Мой сын.., маг?

— Да, и весьма сильный… »

Дождь после молнии, ливший все сильней, стал тише, как-будто на небе кончалась вода.

« - А-а-а, вы наверное мой новый ученик? Весьма приятно, весьма.

Сухонький старичок противно захихикал.

— Так это вы хотите стать ужасным темным магом, хе-хе… Хотя, дар не выбирают… Это он выбирает нас.

Он вновь захихикал.

— Итак, ваш первый урок будет посвящен некромантии и будет проходить здесь, в саду. Внимательно слушайте и смотрите. Одно из главных умений некроманта, этому учатся все. Итак! Лопату надо держать вот так! »

Дождь уже просто крапал.

« - Я бы мог спасти ее!

Бледное осунувшееся лицо, синяки под глазами.

— Если бы я глубже изучал темные искусства, я мог бы спасти ее!

— Нет, сын, увы, лошадь понесла и лопнула подпруга, такое бывает… Мы все сочувствуем тебе.

— Не нужно мне ваше сочувствие! Моя невеста мертва!

— Такова жизнь. Ты еще молод, тебе всего двадцать три, время лечит…

— Нет! Время не лечит, а заставляет забывать!

Глаза Габриэля лихорадочно блестели.

— Прости, отец.

Резко развернувшись, он почти выбежал из зала.

— Стой! За что?

Утром его уже не было в замке.»

« - Принес?

Сухой надтреснутый голос окликнул вошедшего.

— Да, учитель.

— Тогда подготовь лабораторию, я как раз за это время туда спущусь. И поторопись, я могу умереть в любую минуту.

— Слушаюсь, учитель.

Поднявшись с кресла, высокий старик медленно пошел вслед ушедшему ученику. Старость. Как он ненавидел старость! Но ему был девяносто один год и он, наконец, решился на ритуал. Проклятое тело отказывалось жить дальше, тогда как разум работал как хорошо отлаженный механизм. Да и теперешнее довольно неплохое состояние обеспечивалось снадобьями. Ритуал был необходим. Не торопясь, давая время на подготовку ученику, он спустился в подвал.

— Готово?

— Да, учитель. Но я не могу понять, зачем вам этот мясник, мы его уже месяц держим, а стража со всех ног сбилась, ища этого маньяка. А второй! Настоящий зверь, людоед! А-а…

— Увидишь, пошли!

Подойдя к нарисованной фигуре, он критически осмотрел ее и, одобрительно буркнув, приступил к вызову. Сбоку послышалось протестующее мычание, там лежали связанные, с кляпом во рту трое мужчин, рядом лежали три девушки, правда они спали и связанны не были. Тем временем ритуал явно прошел удачно, в фигуре закрутился пепел, вспыхнул огонь.

— Что тебе нужно, маг?

Медленно спросил высокий демон появившийся после вспышки огня. Внешность была не самой приятной, вытянутый бугристый череп, заостренный уши, тело все покрытое крупной чешуей, и красные глаза без радужки.

— Мне нужна жизнь! Или тебя вызывают для чего-то еще?

— Ты прав, это моя специализация… Да… Так сколько ты еще хочешь жить?

— Давай так, пятьсот лет.

— Не шути со мной, маг; сто, не больше.

Спустя полчаса они сошлись на трехстах годах.

— Вот и хорошо. Так какие души ты хочешь, демон? Светлые или темные?

Демон неспешно осмотрел пленников.

— Темную! Я хочу темную душу!

— Хорошо, забирай!

И ученик мага по очереди втолкнул в фигуру всех трех дико мычащих людей. Оттуда сразу же послышался хруст и чавканье.

— Позаботься о девушках, верни домой и оставь компенсацию за беспокойство.

— Все сделаю!

— Ты приготовил хорошие души, маг! Мне понравилось. Получай просимое!

Мага окутала темная дымка, из-за которой не было слышно ни звука. Спустя минуту оттуда вышел маг, но он уже не был девяносто летним старцем, мужчина лет тридцати в полном расцвете сил.

— По истечению срока я с радостью продлю договор, вот только цена будет выше, ха-ха, выше… »