Личный наркотик

Ты разбивала сердца.
Тебе разбивали.

Ты хотела жизни конца.
Тебе его желали.

Ты бросала.
Тебя бросали.

Ты придавала
Тебя придавали.

С трудом отпускала.
И тебя отпускали.

Ты возвращалась.
К тебе возвращались.

Ты объяснялась.
Тебе объяснялись.

К тебе бумеранг прилетал.
Но ведь от тебя же и улетал.

https://alena1701.tumblr.com/

Ты влюбляешься в образы,
И никак не в людей, не в души.

Для тебя самое страшное быть обузой.
Ты никогда не “развешиваешь уши”.

Ты никому не доверяешь, не веришь.
Хоть и не показываешь этого.

Потому что уверенна что доверишься - пожалеешь.
В тебе не осталось почти ничего светлого.

Ты даже в себе не можешь разобраться.
Любишь, не любишь - тебе все равно.

До твоего сердца трудно достучаться.
Кто-то его оглушил уже давно.

Куча комплексов, проблемы с весом.
На руках шрамы, порезы.

А ведь строишь из себя принцессу.
Любого кто обидит - убить, зарезать.

У тебя нет никакого раскаянья.
Ни страха, ни боли, ничего.

На вопрос “любишь?” только молчание.
Да ты и не можешь уже любить никого.

Скажи, принцесса, а как ты сукой стала?
Откуда эта ненавить и отчаянье?

Была ведь ангелом, мама тебя воспитала.
Светилась ярче самого северного сияния.

И что случилось? Неужели просто устала?
Тебе не надо мирового признания.

Ты только не падай духом, стань сильнее.
Улыбайся, рукой всем маши.

И, возможно, никто даже не заметит,
То, что у тебя не осталось ни чувств, ни души.

бесят мужики, которые думают, что знают больше твоего о твоих чувствах и мыслях. я сама-то этого не знаю, а они-то всё уже решили

Кам. Г.

не люби меня, я холодная,
не умею теплом согревать.
не дотрагивайся, я не теплая,
не умею тепло излучать.

не хочу отношений завязывать,
ни с тобой, и вообще ни с кем,
не хочу никого обязывать,
проще быть мне просто никем.

не общайся со мной, не выдержишь,
боли той, что в себе я ношу.

и в падении меня не удержишь,
уходи, тебя очень прошу.

Елена Бедретдинова.

Он убегал… в него стреляли люди…

Проваливаясь лапой в рыхлый снег,
Волк твёрдо знал: спасения не будет…
И зверя нет страшней, чем ЧЕЛОВЕК…

А в этот миг за сотни километров,
Был в исполненье смертный приговор…
Девчонка малолетняя там где-то
Уже четвёртый делала аборт…

Малыш кричал!!! Но крик никто не слушал…
Он звал на помощь: «МАМОЧКА, ПОСТОЙ!!!
Ты дай мне шанс, чтобы тебе быть нужным!!!
Дай мне возможность жить!!! Ведь я живой!!!»

А волк бежал… собаки глотку рвали…
Кричали люди пьяные в лесу…
Его уже почти совсем догнали…
Волк вскинул морду и смахнул слезу…

Малыш кричал, слезами заливаясь…
Как страшно НЕ РОДИВШИСЬ УМЕРЕТЬ!
И от железки спрятаться пытаясь,
Мечтал в глаза он маме посмотреть…

Вот только «маме» этого не нужно…
Не МОДНО стало, видите ль, рожать…
Она на глупость тратит свою душу…
Своих детей «не в падлу» убивать…

А волк упал без сил… так было надо…
Он от волчицы ВАРВАРОВ увёл…
Одна она с волчатами осталась,
Когда он на себя взял приговор…

Собаки рвали в клочья его тело!
Но только душу волчью не порвать!!!
Душа его счастливой мчалась в небо!!!
РАДИ ДЕТЕЙ ЕСТЬ СМЫСЛ УМИРАТЬ!!!

И кто, скажите, зверь на самом деле?
И почему противен этот век???
А просто ЧЕЛОВЕЧНЕЕ НАС ЗВЕРИ…
И зверя нет страшней, чем ЧЕЛОВЕК!!!

ОНА:

Когда мне будет восемьдесят пять,
Когда начну я тапочки терять,
В бульоне размягчать кусочки хлеба,
Вязать излишне длинные шарфы,
Ходить, держась за стены и шкафы,
И долго-долго вглядываться в небо,
Когда все женское,
Что мне сейчас дано,
Истратится и станет все равно -
Уснуть, проснуться, или не проснуться.
Из виданного на своем веку
Я бережно твой образ извлеку,
И чуть заметно губы улыбнутся.

ОН:

Когда мне будет восемьдесят пять,
По дому буду твои тапочки искать,
Ворчать на то, что трудно мне сгибаться,
Носить какие-то нелепые шарфы
Из тех, что для меня связала ты.
А утром, просыпаясь до рассвета,
Прислушаюсь к дыханью твоему,
Вдруг улыбнусь и тихо обниму.
Когда мне будет восемьдесят пять,
С тебя пылинки буду я сдувать,
Твои седые букли поправлять,
И, взявшись за руки по скверику гулять.
И нам не страшно будет умирать,
Когда нам будет восемьдесят пять…