хорошо.

Мне снился сон, и там никак не дают сказать что-то последнее важное…

Парк заливало желтым светом от заходящего солнца. Всё вокруг приобретало приятный медовый оттенок. По аллее, которая была скрыта от посторонних взглядов плотной стеной кустов и деревьев, шагало двое. Они о чем-то оживленно беседовали, были слышны смех, восклицания, длинная череда слов, которая следовала затем.

Внезапно поднялся сильный ветер, который смешал слова в сплошную липкую массу. "Завтра" прилипло к "посуда", "учеба" склеилась с "машина", "люблю" растворилось в "уйди". Всё погрузилось в синий мрак, в воздухе летали лепестки ромашек, которые росли здесь повсюду, по озеру пробежала рябь. Вода вдруг стала холодной и замерла. Она была неподвластна потокам воздуха, которые на неё то и дело обрушивались. Еще секунда и стало тихо. Так тихо, что в ушах лопались перепонки, хотелось упасть на колени и заткнуть их руками.

Они продолжали кричать друг на друга, уже не помня с чего начали. Каждый хотел задеть посильнее, засунуть руки под самые ребра, чтобы было больно. Не понимая зачем, они хлестали друг друга по щекам едкими фразами и колючими замечаниями. Она захотела сказать наконец-то самое важное, но всё исчезло.

Она резко открыла глаза и, еще не понимая, что происходит, прокричала в пустоту: "Я люблю тебя, черт возьми!".

На улице шел дождь.

В комнате стул, кровать, маленький стол.
У него сломана ножка и он постоянно норовит упасть.
Открыто окно всегда, даже зимой.
Жуткие сквозняки глуяют от одной стены до дру гой.

Можна загонять себя в спортзале, можно мучать диетами и голоданиями, глотать таблетки, издеваться над внешностью в кабинетах пластических хирургов, разбивать зеркала, царапаться себя и всячески над собой издеваться, а можно просто взять и полюбить себя. Полюбить ненавистную родинку на левой щеке, слишком худые пальцы или глаза бледно-голубого, а не изумрудного, как хотелось бы, цвета.

Я может и странная, но я люблю худобу. Худобу болезненную, хрупкую. Люблю выпирающие ключицы, слегка видный рельеф ребер на спине, плоский живот, тонкие щиколотки и запястья, хрупкие руки, маленькие коленки, впавшие щеки.

Я млею от хрупкости.

Вдребезги.

В принципе, в жизни нет иного смысла, кроме того, который ты сам ей придаешь.

Буквально за три дня прочла "Жутко громко&запредельно близко". Это пронзительная книга, которая просто не может оставить равнодушной. Знаете, говорят на кончиках польцах, под ребрами, мурашками по коже, комком в горле, у сердца - это всё об этой истории. Я не могу точно сказать, что эта история об этом, этом и этом, что она научила меня тому-то и тому-то. Вот не могу. А вы можете описать чувства правильно? Да к черту это "правильно". Это неосязаемо, я бы сказала, это запредельно громко и ЖУТКО близко.

Мне хотелось засунуть руку в карман и переключить песню, потому что она тупым ножом по нервам, но у меня на руках спал брат.

Я такая эгоистка, что упивась собственными чувствами, пока тошно не станет. Главное, чтобы мне хорошо было.

День фотографий.

Андрей Вознесенский
А ты меня помнишь… ?

Ты мне прозвонилась сквозь страшную полночь:
" А ты меня помнишь? "
ну, как позабыть тебя, ангел-звереныш?
" А ты меня помнишь? "
твой голос настаивал, стонущ т тонущ -
" А ты меня помнишь?" "А ты меня помнишь? "
и ухало эхо во тьме телефонищ -
рыдало по-русски, in English, in Polish-
you promise? Astonish…а ты меня помнишь?
А ты меня помнишь, дорога до Бронниц?
И нос твой, напудренный утренним пончиком?
В ночном самолете отстегнуты помочи -
Вы, кресла, нас помните?
Понять, обмануться, окликнуть по имени:
А ты меня…
Помнишь? Как скорая помощь,
В беспамятном веке запомни одно лишь -
" А ты меня помнишь?"

Иногда, когда я ем рыбу или мясо, то к горлу подступает тошнота.

Мороз. Идет по улице мужчина в расстегнутой куртке, я думаю: "Как так можно!".

Мороз. Иду я по улице без шапки, уши болят, щеки щипает. Думаю: "Как так можно?".