Oh meine kranke Liebe.

" Доброжелателям"

Слишком "другая", чтобы жить,
Слишком "другая", чтоб издохнуть,
Я перестану тихо гнить,
И я начну как розы сохнуть.

Я пеплом, тленом и золой
Останусь в мире этом.
Не кочерыжкою гнилой,
Красивым так скелетом.

А вы - гниющее лишь стадо,
А я уйду, я стану чистой вновь.
Сужденья ваши веют смрадом,
И гнилью веет мне от ваших слов.

Пока вы тоните в своём болоте
Я превращусь в гербарий красоты.
Как мусор вы гниёте. Вы гниёте!
Как мусору достигнуть высоты?!

А я высоких целей ради существую,
А вы лишь чтобы быть совсем никем.
И осуждаете меня, почти худую.
И лишь немой вопрос застыл - "зачем"?

Вы всё равно уж разложились изнутри,
Но, может быть, ещё не слишком поздно…
Но вам бы легче превратить же в гниль
Живущую саму по себе тихо розу.

Но розы тоже иногда гниют,
Да только я - иссохну, не завяну.
Я жертвой не паду ваших всех пут,
Я с вами гнить опять, поймите же, не стану.

Здесь ведь не я больна, а вы больны.
Это ведь не я раб, вы - рабы.
Здесь ведь не я глупа, а вы - глупы.
Вы не как люди - как домашние коты.
Тут ведь не я пуста, но вы - гнилы.
†

contrary

Все мы плохой революции дети,
Все мы немного душевно больны,
В разрушении - вот в чем сильны.
И ведь даже гордимся этим.

Витражи морали и нравов
Пропускают истины свет, искажая.
Вы настроили много храмов,
А мы их уничтожаем.

У нас давно свои боги - иные.
Вы кричите нам, что мы пропали.
Но ваши боги - уже не живые.
Мы сами теперь ими стали.

Мы существуем и выживаем,
Мы постоянно боремся с чем-то.
Нам всё равно, хоть мы и знаем
Что ваши жизни - как киноленты.

Ведь сотрутся ваши следы.
А наших грязных рук отпечатки
Будут долго ещё видны,
И нам знать это даже сладко.

Короли своих мрачных образов,
Опускаясь всё ниже на дно,
Мы уверенны лишь в одном -
Есть столько разных способов

Умереть молодым как можно красивей.
Революция не может быть
Абсолютно, кристально счастливой.
Как смогли вы это забыть?

Вдали показался сигаретный огонёк. Он то чуть тускнел, то разгорался вновь.
Медленно приближаясь, он будто завораживал и согревал через сфокусированный взгляд всё существо, доставляя уют.
В последнее время Она начала много курить.
Потускнев совсем, маленький огонёк в один миг потух, погружая всё обратно в тяжёлую темноту.
- Поль?..

Эрин всё ещё держала меж онемевших пальцев потухшую сигарету. Она как будто очнулась от своего же голоса, кинула бычок за спину и закурила снова. Когда она прикуривала, свет зажигалки осветил её лицо, тенями играя на скулах и впалых глазах. Снова огонёк вдали.

Элис стоит неподалёку и хмыкает. Она недовольна. Чем-то. Опять. Мы поссорились. Мы постоянно ссоримся. Я не могу её терпеть, а она зачем-то пристала ко мне, хотя очевидно же, что она ненавидит меня и желает мне зла. Но я не понимаю, зачем ей это надо.

Она стоит рядом с фонарным столбом; пожухлая, ещё не отошедшая от комы высокая трава касается её полных и крупных ног, ветер мерно колышит её большое, закрытое невесомое платье до середины икр. Роса мочит растоптанные балетки. Она хочет домой, ей прохладно и стыдно; она ждёт меня, готовая уйти без Эрин, готовая бросить её. Здесь или вообще.
А Эрин всё стоит. Она хочет повернуться спиной. Но я не хочу, чтобы мы уходили, а она оставалась здесь. Я не хочу, чтобы она отворачивалась, не хочу, чтобы она оставляла меня одну. Ни на секунду. Я смотрю на неё, а моё лицо выражает отчаяние. Она почти развернулась, но я всё ещё вижу сигаретный огонёк. Когда она отвернётся, останется только темнота.

— Ты нормальная? – спрашивает она меня. Её голос тихий и бархатистый. Он вливается сквозь трещины моей тихой скорлупы и обжигает нервы раздражением.
- Да.
- С тобой всё в порядке?
- С тобой всё в порядке. – говорит второй голос. Холодный и приятный, но такой пугающий и властный.
Конечно всё в порядке. Она ведь так сказала. Эрин. Её имя пришло мне случайно, неожиданно, но сразу же стало Её.
Эта личность в моей голове. Эта девушка, тихая, холодная, как мои пальцы, сильная и в некой анорексичной дрёме. Полупрозрачная, болезненная, но я чувствую её власть. Она воин и победитель, суровый учитель и революционер. С каменным печальным сердцем, израненными бёдрами и вся в синяках. Бледная. Худая.

Эрин, я люблю тебя.

- Пошли съедим гамбургер или тот вкусный фиш-ролл? Там такой соус! Помнишь? - это Элис говорит. Она толстая, как ватрушка. В ней около семидесяти кг, и это при росте метр шестьдесят!
- А может в магазин завезли свежие берлинеры? – Элис, заткнись.
Я ненавижу тебя. Ты глупая и безвольная, ты думаешь только о еде. Ты похожа на животное с единственной целью и заглушенными ею инстинктами. Я не хочу, чтобы ты касалась меня своими руками. Пухлыми, жалкими руками. Ты так отвратительна. Глупая, глупая, глупая. Не прикасайся ко мне.

Элис, я хочу, чтобы ты умерла.

А есть я. Поль. Я кричу в пустоту, пытаясь заполнить свою жизнь хоть чем-то, кроме своих фобий. Я играю в опасную игру. Но я не вижу иного пути.

Поль, держись.

Don't say a word

I'm your best friend in the world

Don't be scared, trust in me.

I'm your madness, can't you see?

I will wait you till the end

In my country Neverland.

но в конечном счёте это всё неважно

Мне остается только прятаться и читать. По выходным можно ездить по красивым маршрутам, но это моё хобби летом, когда времени больше. Всё.

Спрятаться.

Что может спрятать тень лучше, чем солнечный свет из окна, чем месиво из таких же теней? Зачем тебе выделяться, тень? Сними свой яркий шарфик.

Но ты же боишься, что тебя раздавят, если не будут видеть хотя бы блик.

Ты хочешь быть самой темной, но тенью. Зачем?

Глупая

Ничтожество

Хватит

Я просто не из тех.

Не из тех, у кого получается красиво излогать свои мысли. У меня даже нет этих мыслий. Все лишь фейковые и уродливые.

Не из тех, кто может умерть молодым. Я не из тех, кто живет, не из тех, с кем что-то происходит. Не из тех, о ком думают. Не из тех, на кого смотрят. Не из тех, кому пишут первыми. Не из тех, у кого есть что-то, кроме бредовых картиночек. Не из тех, кто может предложить что-то. Не из тех. Не из всех. И ни из кого. Никто.