ДУРНАЯ НАКЛОННОСТЬ

Между мною и тобою — гул небытия,
звездные моря,
тайные моря.
Как тебе сейчас живется, вешняя моя,
нежная моя,
странная моя?
Если хочешь, если можешь — вспомни обо мне,
вспомни обо мне,
вспомни обо мне.
Хоть случайно, хоть однажды вспомни обо мне,
долгая любовь моя.

А между мною и тобой — века,
мгновенья и года,
сны и облака.
Я им и тебе сейчас лететь велю.
Ведь я тебя еще сильней люблю.

Как тебе сейчас живется, вешняя моя,
нежная моя,
странная моя?
Я тебе желаю счастья, добрая моя,
долгая любовь моя!

Я к тебе приду на помощь, — только позови,
просто позови,
тихо позови.
Пусть с тобой все время будет свет моей любви,
зов моей любви,
боль моей любви!
Только ты останься прежней — трепетно живи,
солнечно живи,
радостно живи!
Что бы ни случилось, ты, пожалуйста, живи,
счастливо живи всегда.

А между мною и тобой — века,
мгновенья и года,
сны и облака.
Я им к тебе сейчас лететь велю.
Ведь я тебя еще сильней люблю.

Пусть с тобой все время будет свет моей любви,
зов моей любви,
боль моей любви!
Что бы ни случилось, ты, пожалуйста, живи.
Счастливо живи всегда.

Р. Рождественский

Живу, как хочу, -
светло и легко.
Живу, как лечу, -
высоко-высоко.
Пусть небу
смешно,
но отныне
ни дня
не будет оно
краснеть за меня…
Что может быть лучше -
собрать облака
и выкрутить тучу
над жаром
песка!
Свежо и громадно
поспорить с зарей!
Ворочать громами
над черной землей.
Раскидистым молниям
душу
открыть,
над миром,
над морем
раздольно
парить!
Я зла не имею.
Я сердцу не лгу.
Живу, как умею.
Живу, как могу.
Живу, как лечу.
Умру,
как споткнусь.
Земле прокричу:
" Я ливнем
вернусь! "

(с) Р. Рождественский

Она — и Кошка. Древняя игра.
Древнее, чем гора с ледовой шапкой.
И непрестанный — с ночи до утра —
Шел бой у белоручки с белолапкой.
И кто здесь — госпожа? И кто главней? —
Забыли про хозяйские порядки! —
Железнейшие скальпели ногтей
Запрятавши под мягкие перчатки.
И за неверной близостью следил
Владетель Зла — Он быть их научил
Живей огня — и тверже, чем железо.
И полыхали яхонтом из тьмы,
И расцветали в смехе кутерьмы
Две пары глаз.
Особого разреза.

(с) Поль Верлен

Я прошу, хоть ненадолго
Грусть моя, ты покинь меня,
Облаком, сизым облаком,
Ты полети к родному дому,
Отсюда к родному дому.

Берег мой, покажись вдали,
Краешком, тонкой линией,
Берег мой, берег ласковый,
Ах, до тебя, родной, доплыть бы,
Доплыть бы хотя б когда-нибудь.

Где-то далеко, где-то далеко
Идут грибные дожди,
Прямо у реки в маленьком саду
Созрели вишни, наклонясь до земли.
Где-то далеко в памяти моей
Сейчас, как в детстве, тепло,
Хоть память укрыта
Такими большими снегами.

Ты, гроза, напои меня,
Допьяна, да не до смерти.
Вот опять, как в последний раз,
Я все гляжу куда-то в небо,
Как будто ищу ответа.

Я прошу, хоть ненадолго
Грусть моя, ты покинь меня,
Облаком, сизым облаком,
Ты полети к родному дому,
Отсюда к родному дому.

(с) Р. Рождественский

"В Америке мечты сбываются не потому, что американцы хотят, чтобы они сбылись, а потому, что они мечтают. "

" Влюблённая парочка просит сфотографировать их. Я их ненавижу. Их беззаботность хлещет меня по щекам, словно ледяной воздух. Мне хочется схватить девицу за меховой воротник и заорать ей в лицо:
-Пользуйся, пока можешь! В один прекрасный день он пойдёт по бабам с приятелями, а ты будешь изменять ему в гостинице с коллегой по офису. В конце концов ты его бросишь, и кто сохранит фотку, которую я сделаю? Да никто. Только понапрасну тратить плёнку, которая будет валяться в обувной коробке где-нибудь в глубине шкафа. "

" Я обвиняю общество потребления в том, что оно сделало меня таким, какой я есть: ненасытным. Я обвиняю моих родителей в том, что они сделали меня таким, какой я есть: бесхребетным.Я часто обвиняю других, чтобы не обвинять себя самого. "

" Ты была смыслом моей жизни, теперь ты смысл моей смерти "

" Если Бог вообще существует, я спрашиваю, какого черта он делал в этот день. "

Тим, 16 февраля 2011 г.

акрибофобия боязнь не понять смысл прочитанного
аутомизофобия (мизофобия, рипофобия) боязнь загрязнения, прикосновения к окружающим предметам
гипомонстрэскуипедалофобия боязнь произношения длинных слов
демофобия (охлофобия) боязнь скопления людей, толпы
дидаскалейнофобия (сколинофобия) боязнь школы
погонофобия (погофобия) боязнь бород, бородатых
чеймофобия (психрофобия, фригофобия, криофобия) боязнь холода

Жила-была Забывчивая Сова. Она сама всё путала, а потом ещё обижалась.
Утреннюю зарядку она делала по вечерам, а ужинала утром.
Вместо мошек она глотала мушек. Вместо мушек ловила мышек. А ещё случалось, что вместо мышек она хватала за шиворот мишек.
От всей этой путаницы она так уставала за день, что ночью у неё не было сил даже смотреть СНЫ.
Однажды она встретила в лесу ночную бабочку и обрадовалась:
- Какая большая ночная бабочка! Привет! - рассмеялась та. - Какая же я большая ночная бабочка, когда я маленькая дневная бабушка?
- Как? Разве сейчас день?
- Вот оно что! Ты перепутала день и ночь.
- Ничего я не путала - обиделась бедная Забывчивая Сова. - Это они сами перепутались.
И она так расстроилась, что не спала всю ночь. И вообще перестала спать по ночам
Говорят, в темноте она сочиняет песенки. Сомневаюсь: я никогда не слышал чтобы сова пела. Хотя, кто его знает. Я-то сплю по ночам.

Когда Стивен уходит, Грейс хватает инерции продержаться двенадцать дней. Она даже смеется – мол, Стиви, это идиотизм, но тебе видней. А потом небеса начинают гнить и скукоживаться над ней. И становится все темней. Это больше не жизнь, констатирует Грейс, поскольку товаровед: Безнадежно утрачивается форма, фактура, цвет; Ни досады от поражений, ни удовольствия от побед. Ты куда ушел-то, кретин, у тебя же сахарный диабет. Кто готовит тебе обед? Грейси продает его синтезатор – навряд ли этим его задев или отомстив. Начинает помногу пить, совершенно себя забросив и распустив. Все сидит на крыльце у двери, как бессловесный большой мастиф, Ждет, когда возвратится Стив. Он и вправду приходит как-то – приносит выпечки и вина. Смотрит ласково, шутит, мол, ну кого это ты тут прячешь в шкафу, жена? Грейс кидается прибираться и мыть бокалы, вся напряженная, как струна. А потом начинает плакать – скажи, она у тебя красива? Она стройна? Почему вы вместе, а я одна?.. Через год Стивен умирает, в одну минуту, "увы, мы сделали, что смогли". Грейси приезжает его погладить по волосам, уронить на него случайную горсть земли. И тогда вообще прекращаются буквы, цифры, и наступают одни нули. И однажды вся боль укладывается в Грейс, так, как спать укладывается кот. У большой, настоящей жизни, наверно, новый производитель, другой штрих-код. А ее состоит из тех, кто не возвращается ни назавтра, ни через год. И небес, работающих На вход.

Документов при девочке не было, отпечатки пальцев ничего не дали. Ей было лет шесть, от силы – семь. Она была чистенькая, аккуратная, только распущенные волосы сильно спутаны и белые кроссовки в земле, как будто она долго пробиралась по парку или просто топтала газоны.

- Привет, - сказал он, присаживаясь перед девочкой на корточки и широко улыбаясь. – Я Питер, а тебя как зовут?
Девочка не шелохнулась.
- Тебе тут нравится? – спросил он. – Вообще-то я люблю эту комнату. Никому не рассказывай, но я иногда забираюсь сюда отдохнуть и поговорить с Мистером Долгоухом. – Он кивком указал на большого, мягкого, нескладного зайца, сидящего в одном из цветастых детских креслиц.
Девочка не шелохнулась.
- Мне кажется, - сказал он, - вас надо познакомить.
Он потянулся, подхватил зайца, посадил его к себе на колено и помахал девочке бескостной мохнатой лапкой.
- Привет! – сказал Мистер Долгоух дурашливым голосом. – Меня зовут Мистер Долгоух! А ты кто?
Девочка не шелохнулась.
- Давай-ка я попробую угадать, - сказал он, возвращая зайца на место. – Посмотрим, посмотрим… - Он сделал вид, что вглядывается в девочкино лицо. – Наверное, ты Мэри!
Девочка не шелохнулась.
- О, нет, конечно, не Мэри! – сказал он. – Ты наверняка Кейт!
Девочка не шелохнулась.
- Ах, нет, нет, конечно, не Кейт! – сказал он, - Как я мог так ошибиться! Ты же вылитая Джесси!
Девочка не шелохнулась. Он переглянулся с медсестрой, стоявшей у двери; медсестра смотрела сочувственно.
- Очень, очень странно! – сказал он. – Но если ты не Мэри, и не Кейт, и не Джесси, то у тебя должно быть какое-нибудь совершенно удивительное имя! Может быть, ты Кристина-Клеменция?
Девочка не шелохнулась.
- Или даже Маргарита-Юлалия! – сказал он. У него начали затекать лодыжки, и он сел прямо на разукрашенный попугайчиками ковер.
Девочка не шелохнулась.
- Дарлина-Сю? – спросил он. Метод явно не работал, девочка не вовлекалась в игру. - Ипполита-Ди? – спросил он, теряя надежду. - Аннабель-Ли?

Девочка резко вскинулась и изумленно посмотрела на него огромными темными глазами.

Полбутылки рома, два пистолета,
Сумка сменной одежды - и всё готово.
Вот оно какое, наше лето.
Вообще ничего святого.

Нет, я против вооружённого хулиганства.
Просто с пушкой слова доходчивее и весче.
Мне двадцать пять, Меня зовут Фокс, я гангстер.
Я объясняю людям простые вещи -

Мол, вот это моё. И это моё. И это.
Голос делается уверенный, возмужалый.
И такое оно прекрасное, наше лето.
Мы когда умрём, поселимся в нём, пожалуй.