моветон

А давайте я расскажу историю о том, как люди остаются одни наслаждаясь своим эгоизмом. О том, как кто-то приносил кофе в постель и говорил, что отношения будут вечны. Как люди создают иллюзию счастья, а потом утопают в ненавести к друг другу. Как кто-то убивает в себе таланты засчет глупых и завистливых изречений. Как дети кровь из носу пытаются угодить родителям, а те в свое время заняты свои проблемами. Как ужасна журналистика и со сколькими людьми нужно переспать, чтобы стать редактором. Как ужасен страх смерти и как противно слышать мысли людей о конце света. И сколько нужно храбрости, чтобы написать, что зависешь от человека, который не знает о тебе ничего. 

Была у меня одна одноклассница, которая поражала всех своими вопросами, после чего, я невольно в тетради на полях писала "тупица". И вроде она была не глупая, но у нее не было основных знаний, которые нам дают еще в детстве. Она думала, что "партизаны-это люди, которые СПЕЦИАЛЬНО сдаются в плен, молчат, но узнают планы врагов". Эдакие мазохисты с патриотическими целями. И такими глупостями она поражала каждый раз, а потом я поняла, что она просто действует по-своей схеме. Она не знает чего-то и она не боится спросить, чтобы восполнить свои знания. Пусть будут смеяться над ее вопросом, но где-то в глубине души она знала, что она может спросить, когда остальные будут врать и говорить, что знают.

Стокгольмский синдром

Привычка - самое страшное чувство. Привыкнуть можно к любому человеку, даже самому отвратительному, после чего вся его мерзость будет казаться мелким изъяном. Бывают случаи, когда жертвы проникают нежными чувствами к своим мучителям, и во всем этом виновата больная фантазия, которая помогает восполнять необходимые качества для этого человека, чтобы считать его "идеалом". Не имея возможности видеть целостный образ, мы ищем нужные положительные детали, чтобы скрыть все минусы и повернуть свое состояние "жертвы" в более нужную кондицию. "Идеальная картина", которая позволяет смериться с невзаимносью, но дает проснуться чувству привычки, привычки, которую легко спутать с любовью.

Когда кому-то долго не пишу - стыдно перед собой, что забываю человека. Но как объяснить, что слов нету?

А вот если бы СССР не выиграла ВОВ мы бы сейчас говорили на немецком языке и зиговали. Но я это к чему: я просто не могу представить как Сплин будет петь "кайне аусганге" вместо "выхода нет" и как Земфира буде распевать "мёхте зюз оранжен" вместо "хочешь сладких апельсинов". Никак не укладывается, но где-то в параллельной вселенной кто-то рыдает под "кайне аусганге".

Страшнее всего натыкаться на переписки двух, трехлетний давности. Перечитывать сообщения с человеком, с которым когда-то были близки, а сейчас вы даже рта в присутствие друг друга открыть не можете. То, что нравилось раньше в ответе - сейчас до тошноты выводит и хочется закрыть как самую безобразную книгу. А когда-то перечитывал, как "слепой" верующий божественную мантру. И страшнее всего так же потерять людей с кем сейчас ты счастлив и не одинок.

«Встретил нового человека, бросил на него первый взгляд и уже что-то понял, будто на картину посмотрел.»

— Esquire Гари Олдман

Такова была моя участь с самого детства. Все читали на моем лице признаки дурных чувств, которых не было; но их предполагали — и они родились. Я был скромен — меня обвиняли в лукавстве: я стал скрытен. Я глубоко чувствовал добро и зло; никто меня не ласкал, все оскорбляли: я стал злопамятен; я был угрюм, — другие дети веселы и болтливы; я чувствовал себя выше их, — меня ставили ниже. Я сделался завистлив. Я был готов любить весь мир, — меня никто не понял: и я выучился ненавидеть. Моя бесцветная молодость протекала в борьбе с собой и светом; лучшие мои чувства, боясь насмешки, я хоронил в глубине сердца: они там и умерли. Я говорил правду — мне не верили: я начал обманывать; узнав хорошо свет и пружины общества, я стал искусен в науке жизни и видел, как другие без искусства счастливы, пользуясь даром теми выгодами, которых я так неутомимо добивался. И тогда в груди моей родилось отчаяние — не то отчаяние, которое лечат дулом пистолета, но холодное, бессильное отчаяние, прикрытое любезностью и добродушной улыбкой. Я сделался нравственным калекой: одна половина души моей не существовала, она высохла, испарилась, умерла, я её отрезал и бросил, — тогда как другая шевелилась и жила к услугам каждого, и этого никто не заметил, потому что никто не знал о существовании погибшей её половины.

[q] Герой нашего времени

А я сегодня зашла к учительнице по русскому языку в своей школе. И мне вспомнилось как она нас учила русскому языку и, о, великому русскому мату. Да-да, прям как сейчас помню. Подойду к ней с сочинением, а она мне: "Что за херню ты опять написала? Где стиль? Где запятые?". И это была еще мелочь.

А я на маму похожа :D

У меня на работе есть парень у которого притарно-сладкий голос, и когда он мне говорит: "Не торопись", "не волнуйся", мне кажется, что он или педофил или маньяк и мне действительно лучше не торопиться. Вот так и работаем.

самые простые вещи сложнее всего объяснять,
самые адекватные мужчины не самые красивые,
самое лучшее не всегда случается с самыми лучшими,
самое несправедливое оно же самое желанное,
и недовольства необходимы, иначе это была бы самая скучная жизнь

[q]

#что-то из жизни

Признать, что я окружена десятками знакомых гораздо легче, чем признать, что у меня осталось два единственных друга. И я точно не могу сказать зачем мне все эти люди, которых только помнишь в лицо, а имя где-то скрывается в закоулках памяти. Но я так просто не могу не познакомиться с человеком, если мне кажется, что он хоть на день_неделю_месяц сможет меня заинтересовать. А пока это смогли всего лишь два человека. Я знакомлюсь с людьми, чтобы понять их натуру, а потом, когда перейдя через черту я разворачиваюсь и ухожу. И смысл этих знакомств - игра. Игра в гения психологии, игра в человека, в котором нуждаются все. Вот в этом весь трагизм: я играю в игру пока интересно, пока столько загадок и так мало ответов, а как только насытишься переживаниями, мыслями других становится скучно и уже нужно искать другого "донора". И что-то в этом есть от Онегина, Печорина и Хауса.

Я не удивлюсь, что никто не поймет моего маленького фетиша, но я люблю запустить свою руку в густую шевелюру своего парня или просто друга. Теребить и теребить его волосы. Что об этом скажет Фрейд? :D

Самое неловкое чувство - это когда кто-то интересуется, что за книгу ты держишь в руках. Потому что, как правило, интересующийся понятия не имеет, что такое произведение вообще существует. И говорить ему имя автора, с которым они никогда не сталкивался, а еще какое-то там название - это самое нелюбимое. Обычно я просто ставлю книгу так, чтобы было видно название. Посмотрев, человек делает глаза пуговками и кивает, делая вид, что он одобрил мой вкус.

[q]