Это просто Вьюи блог

Быть хорошим — занятие страшноватое. Хоть и на это дело охотники находятся, но не каждому по плечу, бывает, ломаются по пути. Я знавал таких. Труднее быть фермером, чем его свиньей. Думаю, что именно из-за стремления быть хорошей и трескается стена однажды ночью. Глядишь, вроде человек хороший, и марку высоко держит, а упадет на него еще волосок — он и сник. Не может самого себя в покое оставить, не может себя с крючка снять, если хоть на вздох отошел от благородства.

рей брэдбери
© надвигается беда

Раз выбрав, не думай больше ни о реке, ни о пироге, не думай, а то свихнешься. Начнешь складывать все реки, в которых не искупался, все не съеденные пироги, и к моим годам у тебя наберется куча упущенных возможностей. Тогда успокаиваешь себя тем, что, чем дальше живешь, тем больше времени теряешь или тратишь впустую.

рей брэдбери
© надвигается беда

Не ходи на дурацкие фильмы, даже если тебе этого очень хочется; не читай дешевку в газетах и журналах; не слушай чепухи, звучащей по радио или по телеку, не трать жизнь на разговоры ни о чем. Пусть жизнь твоя не будет бесполезной.

джон фаулз
© коллекционер

Иные дни похожи на вдох: Земля наберет побольше воздуха и замирает – ждет, что будет дальше. А лето не кончается, и все тут.

рей брэдбери
© лето, прощай

Серсея будет ждать, тем больше обозлится, а от гнева она глупеет. Пусть лучше будет злой и глупой, чем сдержанной и хитрой.

дж. мартин
© битва королей

Любовь — это яд, Санса. Да, он сладок, но убивает не хуже любого другого.

дж. мартин
© битва королей

Она добра, как король Мейегор, любит ближних, как Эйегон Недостойный, и мудра как Безумный Эйерис. Никогда не забывает обид, подлинных или воображаемых. Осторожность она принимает за трусость, несогласие за вызов. Главная ее черта — это жадность: до власти, до почестей, до любви.

дж. мартин
© танец с драконами

— Что это за звери такие, как ты думаешь? — спросил он, кивком показывая на жутких лошадей, мимо которых как ни в чем не бывало потоком шли ученики.
— Какие звери?
— Ну лошади…
Появилась Полумна с Сычиком в клетке. Крохотная совушка, как обычно, взволнованно верещала.
— Вот, пожалуйста, — сказала Полумна. — Какой милый совеночек!
— Да, ничего, — угрюмо отозвался Рон. — Ну ладно, пошли сядем… Что ты говоришь, Гарри?
— Я спрашиваю, что это за чудо-лошади? — сказал Гарри, двинувшись с Роном и Полумной к экипажу, в котором уже сидели Гермиона и Джинни.
— Какие еще лошади?
— Которые повезут кареты! — ответил Гарри с раздражением: ведь они проходили в каком-нибудь шаге от ближайшего из существ, которое разглядывало их пустыми белыми глазами. Рон, однако, был явно озадачен.
— Да о чем ты, никак не пойму?
— Вот о чем — посмотри!
Гарри схватил Рона за руку и повернул так, чтобы его лицо оказалось прямо перед мордой крылатого коня. Поглядев секунду-другую, Рон перевел глаза на Гарри.
— На что ты предлагаешь мне смотреть?
— Да на эту, которая между оглобель! Которая в карету запряжена! Вот же она перед тобой…
Но Рон по-прежнему таращился на него с полным непониманием, и Гарри пришла в голову диковинная мысль.
— Ты… ты не можешь их видеть?
— Кого?
— Тех, которые запряжены в кареты.
Рон встревожился не на шутку.
— Да что с тобой, Гарри?
— Со мной? Ничего…
Гарри пришел в смятение. Вот же она перед ним, черная лошадь, гладкая шкура поблескивает, отражая тусклый свет из вокзальных окон, из ноздрей в прохладном вечернем воздухе поднимается пар. И все же, если только Рон не шутит — а шутка в этом случае была бы очень глупая, — Рон не видит ее совсем.
— Ну что, может, сядем все-таки? — неуверенно предложил Рон, глядя на Гарри с беспокойством.
— Да-да, — сказал Гарри. — Пошли…
— Не волнуйся, — произнес вдруг призрачный голос, когда Рон исчез в темной карете. — Ты не сходишь с ума, ничего такого. Я тоже их вижу.
— Видишь? — в страшном волнении переспросил Гарри, поворачиваясь к Полумне. В ее больших серебристых глазах он увидел отражения крылатых коней.
— Да, — сказала Полумна. — Вижу всякий раз, как сюда приезжаю. Они всегда везут эти кареты. Так что не беспокойся. Ты не больший псих, чем я.

джоан роулинг
© гарри поттер и орден феникса

Мы, как правило, не слышим мир таким, какой он есть. Мы слышим отредактированную версию. Те звуки, которые нам нравятся, мы вытаскиваем на первый план. Стук и звяканье в кассе, когда подсчитывают выручку. Фанфары, возвещающие о выходе маленькой принцессы цирка, в которую все влюблены. Бурление восьми сотен человек в переполненном шатре. Но те звуки, которые мы не хотим слышать, мы от себя отталкиваем. Звук рвущегося кожаного крепления на парусине. Звуки испуганных лошадей. Звуки туалетов. Тех августовских порывов ветра, которые означают конец лета. А остальные звуки нам неинтересны, мы их приглушаем: звуки транспорта, города, будней. Так уж устроен наш слух.

питер хёг
© тишина

Дорис: Я несчастлива, Джордж!
Джордж: Как и миллионы из нас.

Она была как музыкант, который может быть в жизни ужасным пошляком, лишенным интуиции и вкуса, но дьявольски-точный слух которого расслышит малейшую ноту в оркестре.

владимир набоков
© лолита

Владимир Набоков: Мы знаем о судьбе другого человека гораздо больше того, что знает о ней он сам. Строго говоря, осознай он себя как трагическую фигуру и начни вести себя соответственно, мы тут же утратим к нему всякий интерес. Наше знание его судьбы не является знанием объективным. Наше воображение рождает чудовищ, которых предмет нашего сочувствия, возможно, никогда и не видел. Вполне возможно, что он сталкивался с иными ужасами, переживал другие бессонные ночи, другие душераздирающие события, о которых нам ничего не известно. Нить судьбы, которая представляется нам ex postfacto тянущейся так прямо, на самом деле могла быть необыкновенно запутанной, вплетенной в чужую судьбу или судьбы, столь же отчаянно запутанные.

Чтобы тебя считали хорошим, достаточно никому не делать плохого. Совершенно необязательно делать хорошее. Можно просто сидеть на месте, молча и не двигаясь, грызть миндальные сухарики и быть объектом всеобщей любви. Люди любят тебя за то, что им не нужно напрягаться, чтобы осмыслить твои слова и поступки. Расстояние между тобой и людьми должно быть тесно заставлено, люди хотят опираться на знакомые комоды, перепрыгивать понятные стулья, миновать известные заводи зеркал. Люди не хотят видеть пустоту между собой и другими, они заполняют ее горячим и рыхлым веществом - овсянкой своего равнодушия, сгущенкой своих объяснимых небес, да бог знает чем заполняют, даже думать неохота.

лена элтанг
© каменные клены

Мэрилин Монро: Всем девочкам нужно говорить, что они красивые.