скрести пальцы

не плачьте, деточка
круги под глазами уже фиолетовые
надломилась ваша веточка
не по настроению штаны вельветовые

встаньте !
не меняйте свой рай
на сотни райчиков
от глаз ваших раньше
отражало солнце зайчиков

не плачьте же, благословите утро
и просто другого мальчика
называйте куртом

серые вены ведут прямо в центр, прямо на цепи
под пыткой
нам лучше вне дома, возьми меня в омут

моё сердце обняла боль

не мешайте мечтать
не мечтайте мешать

да не важно, в чем ты: на каблуках,
в юбке, в кирзовых сапогах,
и пускай на улице минус три-
важно, что у тебя внутри.

плечи хрупкие тонко пробрал мороз,
тебе так к лицу этот красный нос,
и плевать, как скоро ты сможешь дать-
важно, как ты умеешь ждать.

да, пока за горами твоя весна,
по сугробам шагаешь опять одна,
и пусть щеки краснеют, от слез горя-
важно, чтобы не зря.

где-то в небе парит самолет бумажный.
быть счастливой до боли важно.

Не позволяйте шуму чужих мнений перебить ваш внутренний голос

люди такие ебанутые - хотят снега. нормальные люди хотят секса, наркотиков или мира во всем мире, а этим мудакам, блять, снег подавай

Очень многие из нас умирают в двадцать лет, а хоронят их в восемьдесят.

Мальчик мой, ты теперь не любим?
Не слышу той странной песни мотив.
Ты теперь для меня стал чужим.
На тебя и на осень забив
Моя парабола черти ветви вверх
Моя жизнь не идет под откос
Не прощу я себе этот грех
Не задам себе глупый вопрос

мама, я отрастила волосы ниже плеч,
но никто в них не запускает пальцы, и никто не станет меня беречь
мама, я чемпион одиночных танцев.
гений невстреч

каждый день столько народу дохнет, а в автобусах всё равно толпы

в такие ночи дети кончают жизнь суицидом,
те, кто постарше, пьют алкоголь, курят гашиш.
в такие ночи можно услышать: хочешь нож в спину?
хочешь я тебя так покалечу, что ты промолчишь?

под симфонию свеже майского грома
ни сходя с кресла
испытываешь свою катушку тесла
забывая о законе ома

я люблю тебя. это аксиома

я встал на стул
ты села в кресло
я руками ухватился в потолок
ты ногами придавила пол к земле
я хотел чтоб было взросло
ты хотела детства
получилось что-то между-
шляпа-котелок
на детской бестолковой голове

таких как ты
актрис
немного
и я такой один
ты -
звезда шекспировского Глобуса
я -
сюрреалист
в музее недописанных картин

ладно, ладно, давай не о смысле жизни, больше вообще ни о чем таком
лучше вот о том, как в подвальном баре со стробоскопом под потолком пахнет липкой самбукой и табаком
в пятницу народу всегда битком
и красивые, пьяные и не мы выбегают курить, он в ботинках, она на цыпочках, босиком
у нее в руке босоножка со сломанным каблуком
он хохочет так, что едва не давится кадыком

черт с ним, с мироустройством, все это бессилие и гнилье
расскажи мне о том, как красивые и не мы приезжают на юг, снимают себе жилье,
как старухи передают ему миски с фруктами для нее
и какое таксисты бессовестное жулье
и как тетка снимает у них во дворе с веревки свое негнущееся белье,
деревянное от крахмала
как немного им нужно, счастье мое
как мало

расскажи мне о том, как постигший важное – одинок
как у загорелых улыбки белые, как чеснок,
и про то, как первая сигарета сбивает с ног,
если ее выкурить натощак
говори со мной о простых вещах

как пропитывают влюбленных густым мерцающим веществом
и как старики хотят продышать себе пятачок в одиночестве,
как в заиндевевшем стекле автобуса,
протереть его рукавом,
говоря о мертвом как о живом

как красивые и не мы в первый раз целуют друг друга в мочки, несмелы, робки
как они подпевают радио, стоя в пробке
как несут хоронить кота в обувной коробке
как холодную куклу, в тряпке
как на юге у них звонит, а они не снимают трубки,
чтобы не говорить, тяжело дыша, «мама, все в порядке»;
как они называют будущих сыновей всякими идиотскими именами
слишком чудесные и простые,
чтоб оказаться нами

расскажи мне, мой свет, как она забирается прямо в туфлях к нему в кровать
и читает «терезу батисту, уставшую воевать»
и закатывает глаза, чтоб не зареветь
и как люди любят себя по-всякому убивать,
чтобы не мертветь

расскажи мне о том, как он носит очки без диоптрий, чтобы казаться старше,
чтобы нравиться билетёрше,
вахтёрше,
папиной секретарше,
но когда садится обедать с друзьями и предается сплетням,
он снимает их, становясь почти семнадцатилетним

расскажи мне о том, как летние фейерверки над морем вспыхивают, потрескивая
почему та одна фотография, где вы вместе, всегда нерезкая
как одна смс делается эпиграфом
долгих лет унижения; как от злости челюсти стискиваются так, словно ты алмазы в мелкую пыль дробишь ими
почему мы всегда чудовищно переигрываем,
когда нужно казаться всем остальным счастливыми,
разлюбившими

почему у всех, кто указывает нам место, пальцы вечно в слюне и сале
почему с нами говорят на любые темы,
кроме самых насущных тем
почему никакая боль все равно не оправдывается тем,
как мы точно о ней когда-нибудь написали

расскажи мне, как те, кому нечего сообщить, любят вечеринки, где много прессы
все эти актрисы
метрессы
праздные мудотрясы
жаловаться на стрессы,
решать вопросы,
наблюдать за тем, как твои кумиры обращаются в человеческую труху
расскажи мне как на духу
почему к красивым когда-то нам приросла презрительная гримаса
почему мы куски бессонного злого мяса
или лучше о тех, у мыса

вот они сидят у самого моря в обнимку,
ладони у них в песке,
и они решают, кому идти руки мыть и спускаться вниз
просить ножик у рыбаков, чтоб порезать дыню и ананас
даже пахнут они – гвоздика или анис –
совершенно не нами
значительно лучше нас

а ты меня разбудишь рано? тремя словами, вдоль по шрамам