слышишь?

у меня не будет
ни сил ни средств,
чтобы тебе рассказать
при встрече.
про все мои
невысказанные,
неотвеченные.

про все мои черточки,
вырезанные на коже
за ноябрь
и декабрь,
пока ты там
далеко.

пока алкоголь льется рекой,
я не устаю
обновлять стакан.

пока нет никого рядом,
кто бы дернул стоп-кран.
и сказал мне:
хватит!

со мной ничего не станется.
просто жизнь
растратит
и бросит.

а мне бы мир не делить
на до и после.

добей меня
за такие глупости.
не оставаться же мне
раненой
полумертвой.

все эти девичьи принципы…
да пошли они к черту.

я готова завтра пойти
на красную площадь
и орать
насколько мне плохо.

я рефлексирую
на других
с твоим именем.
но от их попыток
согреть мои руки
становится тошно.

лучше уж думать
ночью
о невозможном,
чем испытывать
это возможное.

почему кто-то
отзывается
на
твое
имя.
это, блядь,
больно звать других
в чужом городе
твоим
именем.

тебя притянуло
неправильную к неправильному. и ты смотрела,
как авель смотрел на каина. и это постепенное привыкание.
к блужданиям по чужим одиночествам, депрессиям, статусам
и агониям. ты видишь грязь на моих подошвах. я вижу снег на твоих ладонях.
ты растворишься на расстоянии шага. я утираю флагом
скупые слёзы от умиления, раскладываю тебя на дорожки. ты говоришь мне
что ты, что же ты, мой хороший. и мне сочувствуют знакомые официантки
и стриптизёрши. видя, как крепко я на тебе
сдвинулся

Я граблю тебя все время,
обещай не писать заявлений.
подумаешь, украла
парочку фраз
и песен
таких, ну чтоб слезы из глаз.
вечно пьяные, мы не рискуем
я люблю воровать
твои поцелуи.
как ты забывать имена
и даты,
много пить и много
ругаться
матом
кто любит, тех
не любить
о чувствах
не говорить,
не признаваться первым,
невысыпаться,
быть нервным,
беспрестанно стуча ногой
ты достал уже.
хватит.
постой!
я ворую тебя всего
на! бери! и ты
моего
……
ты украл немного души
если я закурю, задуши
всё бери,
хоть на время - поносишь - отдашь.
я иначе умру тут
без твоих краж.
разведешь очередную девицу-
не дай ей как мне потом спиться.
…..
обещай почаще мне сниться
и сердца не красть ничьего,
хватит тебе моего.

я встретил это утро
в растянутом свитере.
новостей пудра
рассыпалась вконтакте. в твиттере.
и этот чертов билли
хрипит про кубики агдама.
между нами мили
а мне так нужны твои граммы.

интересно,
почему ты сразу,
как девушек из своих рассказов,
не утопил меня в ванной?
если дело в том, что из красного
мне идут только раны
и светофоры,
то..
ты скоро
поймешь, что цвета,
вообще не имеют значенья.

__

я третью ночь собираю тебя по буквам
до иступленья.

я загибаюсь ключом скрипичным,
очень устала, пока держусь.
в правом кармане - сырые спички,
в левом - дыра не зашита. пусть.

времени мало и денег мало,
и не читается - хоть кричи,
думаю: " Господи, я устала. "
и умоляю себя "молчи".

Говорят, Ромео и Джульетта самая печальная повесть. Просто Шекспир не дожил до наших дней. Если написать книгу про каждую девушку, то рыдать будет весь мир. Ведь каждая из этих леди пережила целую войну в сердце. И главное – в отличии от Джульетты – пережила.

—у тебя круги под глазами
-это границы реальности

мама, какой он наглый, до губ прокушенных невозможный
до туго натянутой венки височной - сложный
как кислород под водой, истерично нужный
огромный и неотложный

как мне вместить это все в мое тельце, мама
до сих пор нетроганная моя
крохотная душа
потому что теперь ее самая тихая глубина
оживает и мечется, так, что нельзя дышать –
это глупо, но как мне легкими управлять
когда он улыбается, мне согревая там все, до дна

знаешь, ведь от него у кого-то родится сын –
это будет самый красивый на свете мальчик, клянусь
только если об этом подумать, мама, то я свихнусь
потому что во мне очень громко идут часы
отмеряя фатальное: десять, девять. мам, я боюсь
мам, мне страшно, я снова маленькая такая:
мне четыре, ты плачешь. зачем? я не понимаю
мне пятнадцать, и я не верю, что разберусь
или даже тринадцать – я некрасивая и стесняюсь
и уже с девяти ненавижу, когда мне врут
я настолько маленькая, что рыдаю
прямо на эскалаторе, в шумном и темном метро
он не видит, наверное, как мне обжег нутро
и не чувствует, как я за час без него замерзаю

если в двух словах: посмотри, он в меня врастает
а я корчусь от боли, отчетливо представляя
как потом его вырвут и заберут
а еще я знаю
что таких, как я, в это долгое плавание не берут

нет, ты для меня не воздух. когда
тебя нет, то внутри даже
не режет,
а тупо ноет. вроде, всё та же боль,
но только пониже чином.
что о симптомах, то они
действительно те же:
нервы ни к чёрту, сердце болит.
и печень, но уже
по другим
причинам

я так люблю твои бредни,
что, когда ты говоришь,
мне хочется поцеловать звук твоего голоса

не люблю свои слабости
в виде тебя и конфет

меры в них нет.

-ваш билет?
-извини утонул - в нежности прошлогодних газет…

верности в тебе нет,

и сигарет.

-вспомнишь меня, через пару лет?
-нет

потухли огни моих комет

только знаешь
ты меня не зови и не приглашай
я не знаю способа
от тебя отказаться
не хочу возможности
запросто приходить на чай
я умру от желания навсегда
остаться

тусклый свет целую ночь в узком прохладном тамбуре.
сигареты на тесном столике- это то, что из моего
вперемешку с чужой едой. звуки устало замерли, -
вздрогнул и чуть качнулся полупустой вагон.
ложка звякнула об стекло, опускаясь, скрипят ступени,
мой попутчик сопит, отвернувшись, на верхней полке.
я считаю, будто овец перед сном, слова, которые не успели
выскользнуть и разбиться на маленькие осколки.
пятиминутная остановка, проводник закрывает двери.
колеса стучат монотонный и рваный бит
и, похоже, что сердце внутри перестукивается еле-еле,
но так тихо, что кажется, будто оно сейчас замолчит.

после тебя ничего нет.
после тебя никаких уже смыслов.