слышишь?

От нашей любви не появятся дети,
И даже штампа в паспорте не возникнет,
Не расскажут о свадьбе нашей в прессе,
И "красивая пара" вслед нам не крикнут.

От нашей любви лишь портятся нервы,
И балкон полнится сотней окурков,
Я привыкаю к характеру стервы,
Ты привыкаешь к поведению придурка.

он настолько пронзителен,
что у меня не хватает слов,
а знаки препинания теряют значение.
и это, ни что иное, как любовь,

читаешь и чувствуешь,
что это то, о чем вчера
болело слева,
это как слушаешь песню первый раз,
влюбляешься, но не знаешь ничего,
кроме припева.

это когда в виске не хватает пули,
а боль становится невыносимой.

*и нет особой разницы
что ты режешь утром в июле
себя или апельсины*

и эта девочка,
что с третьего до двадцать пятого пешком
рассказывала мне вчера,
как ей недавно
безумно повезло.
она то ли деньги нашла, то ли счастье
что точно, я уже точно не помню,
но суть не в этом.
там старушки под лавкой находят
упакованные коробки
в них ребёнок какой-то
решил похоронить своё детство.

при просмотре очередной
киноленты,
я как обычно
вспомню про нас.
у каждого в жизни бывают моменты,
когда не хватает особенных глаз.

ты не знаешь, куда ты идешь, зачем ты идешь, входишь всюду, отвечаешь на все. убить тебя – все равно что убить труп. утром мой взгляд был таким пустым, облик таким мертвым, что те, кого я встречал, меня, может быть, не видели.

Артюр Рембо

Я долго не выдерживаю ни в театре, ни в кино, не способен читать газеты, редко читаю современные книги, я не понимаю, какой радости ищут люди на переполненных железных дорогах, в переполненных отелях, в кафе, оглашаемых душной, назойливой музыкой, в барах и варьете элегантных роскошных городов, на всемирных выставках, на праздничных гуляньях, на лекциях для любознательных, на стадионах – всех этих радостей, которые могли бы ведь быть мне доступны и за которые тысячи других бьются, я не понимаю, не разделяю. А то, что в редкие мои часы радости бывает со мной, то, что для меня – блаженство, событие, экстаз, воспарение, – это мир признает, ищет и любит разве что в поэзии, в жизни это кажется ему сумасшедшим, и в самом деле, если мир прав, если правы эта музыка в кафе, эти массовые развлечения, эти американизированные, довольные столь малым люди, значит, не прав я, значит, я – сумасшедший, значит, я и есть тот самый степной волк, кем я себя не раз называл, зверь, который забрел в чужой непонятный мир и не находит себе ни родины, ни пищи, ни воздуха.
___
Герман Гессе, Степной волк

у твоей любви очень странный цвет
у твоей заботы очень НЕпонятная форма
при нашей случайной встрече ты скажешь только «привет»
или нет
все твои альтер-эго скажут привет мне хором

все твои антиподы нальют по стакану за нас
подкурят все мной не искуренные для тебя сигареты
я всё столкну на свой не старческий не маразм
я буду тебя беречь и хранить в чёрном ящике где-то

я читала твои улыбки другим
и они, скорее всего, болели
ты меняешь акаунт, пароль, псевдоним.
Я бросаю уголь и после рисую лишь мелом.
На белом фоне это наверное очень глупо, но хочется верить – смело.

Тебе снятся мои измены,
А я теснюсь в четырёх стенах фиолета
И во все, чёрт возьми, четыре смены
Учусь рисовать портреты.

У твоей любви очень странный цвет,
Но откуда мне знать какой надо?!
В моей комнате только скользящий свет,
Но
Совсем скоро ты будешь рядом.

Кофеин не бодрит давно и какие-то строчки
Нагло делят на кубики мою съёмную…
Я иду к тебе год сквозь запятые и точки,
Но
ты вернёшься после меня в свой дом, а я в не свою приёмную.

У твоей заботы очень НЕпонятная форма,
Но во мне, признайся, вообще ничего понятного.
Я верну «нас» нам, обещаю, уже очень скоро,
Но не знаю насколько внятными.

Покупаю и рву билеты на поезда,
уходящие в дальние северные города
если вдруг я останусь здесь, мне не сдобровать-
оттого вот и остаюсь пятый год подряд,
покупая билеты на чертовы поезда
и не приходя на вокзал
знаю, мне пизда
в этом городе
только уже не боюсь совсем
я предельно сделался смел
я настолько смел,
что покупаю и рву билеты на поезда
дальнего следования
день изо дня
и бросаю
на рельсы их, и везут машинисты
отпечатки моих замерзающих белых пальцев
в города, до которых я никогда
никогда не доеду.
и пока ты живешь там и куришь, и пьешь свой виски
я учусь оставаться здесь и не приходить,
чтобы после не уходить, как всегда, по-английски
если проще-по-свински
чтобы
не уходить.

Ссылка ниже. Ровно на семь небес.
Так жутко.
Там, у меня внутри происходит взрыв.
Мне наизусть нужно выучить несколько
Цифр.
Ровно несколько месяцев, чтобы взять в руки трубку.
Чтобы не усомниться, что ты без меня
там жив

лети, закрывай глаза.
дыши, забывай меня.
начинай, все заново начинай.
влюбляйся и глаза закрывай.

когда я рядом, будь моей
в свете огней
и в шепоте теней
просто
будь
моей

я тебя
помню лишь отчасти,
и твои рукогубоволосы
в безуспешном моем одиночестве
зажигают огни
внутри.
если хочешь бери
всю мою одержимую молодость
и, похоже,
что зимнюю оттепель
разрушают твои незвонки.
а в киеве
снова галактики
разделяют нас на квадратики,
твой квадратик и мой квадратик
и какие теперь январи?
когда сердце уже не колотится,
я тобою в вены кололась бы,
я пила бы тебя утром\вечером
лишь бы чувствовать где-то внутри.