Шалфей

Ты - мое тихое счастье…

Ты - мое синее небо…

Ласковый голос ночами,

Ты - моя быль или небыль…

Ты - мой оазис в пустыне,

Голос, зовущий в тумане,

Верю, меня не покинешь,

Знаю, меня не обманешь…

Ты - нарисованный мною,

Явью единственной ставший,

Светом, защитой, стеною

Мне нареченный однажды…

Ты - мое солнце и ветер,

Сладкой тревоги причина,

Самый любимый на свете,

….Мой нереальный мужчина.

Да будет рифма! И она
Да будет белой до предела!
Белее ангельского сна,
Листа и снега, льна и мела,

Под веком спящего белка,
Зрачка разваренной наваги,
Процеженного молока
На дне бидона, кружки, фляги.

Белее света и луча,
Летящего от точки к точке.
Белее твоего плеча,
Что в красной прячется сорочке.

От белой рифмы стих мой бел,
Как внутренность китайской вазы,
Белее лилий, что тебе
Я не дарил еще ни разу.

Я хочу кусать твою шею,
Загонять тебе иголки под пальцы,
Раздирать твою спину в клочья
И бежaть…Бежать от тебя по полям

Ты мой воздух, вода для меня и пища
Я нуждаюсь в тебе ежесекундно.
Если покинешь меня ты однажды,
Оборвется главная нитка мира.

Поспать. Ну хоть чуть–чуть ещё поспать…
Фосфоресцирует сквозь веки: 6:05.
Слепым дождём — лениво, полусонно —
рассвет уже карабкается в окна.

Тень твоего тепла в ладонях бродит
(не память даже, впрочем, что–то вроде… ;) —
я отвыкаю просыпаться рядом.
Бурлящий кофе манит горьким ядом.

Глотаю кипяток. Роняю пепел. —
Всё до закономерности нелепо
— как крестик — вечный крестик! — на запястье.
(Что не забыть?.. купить зубную пасту… ;)

Сдуваю пыль с копны бумажных детищ:
а, может быть, сегодня ты приедешь?
Мой новый день ударит в прежний бубен
из телефонной трубки: «Не — до — сту — пен».

…С черновика в неубранной постели
я выхожу в обычный Понедельник.

Я говорю, что ненавижу это место.

Мне все противно здесь: дома, места и люди.

Здесь было, есть и остается мое детство.

Все акты и события на блюде.

Весь этот город - совокупность действий, моря, психов.

И здесь как рыба я в воде.

Но… Не убежать мне никуда от этих криков.

А места не найду я никогда себе нигде.

И каждый раз когда я буду рвать салатные листья, я буду вспоминать о нем…Ведь Он говорил мне о салатных листьях, о рисе. Он говорил мне об этом, когда я мылась, звонил и говорил, и у него в трубке помимо наших голос лилась вода. А когда совсем становилось не слышно, я выключала воду и просто сидела в ване и слушала про то, как варить рис. Вся покрывалась мурашками от холода, но, не смея шевельнуться, сидела и слушала о том, как варить рис…

А рис варить я так и не научилась…

Я выпустила из бутылки Джина.
Должна признаться, симпатичный Джин.
Такой эффектный, молодой мужчина,
И выполнить желанья предложил!

Ну а какие у меня желанья?
Я и не очень верю в волшебство.
Но всё ж решила быть оригинальной,
И попросила ласково его:

«Ах, милый Джини, я мудрить не буду,
Мне ни к чему рубины, серебро.
Ты лучше вытри пол, помой посуду,
Почисть палас, и вынеси ведро.

Погладь бельё, потом сходи на рынок,
Когда вернёшься – приготовь обед,
И надо б разморозить холодильник,
И что-нибудь придумать на десерт».

Крутился Джин, как белка в поговорке,
Разбил плафон, рассыпал порошок,
Поранил себе палец в кофемолке,
И утюгом штаны свои прожёг.

И выдохся, упал на покрывало,
Не в силах ни творить, ни колдовать,
А я ему на ушко прошептала:
«Прими-ка душик, и пойдём в кровать».

Скривился Джин и с горькою ухмылкой:
«Помилуй, Госпожа, уже нет сил!»
И вдруг полез стремительно в бутылку,
И пробочку потуже закрутил

Остываю.
Выходя на улицу,
Кладу в карман чаю,
Пью и подёргиваюсь,
Съёживаюсь от дыханья Невы.
Старюсь.
Стараюсь дышать носом,
Обхожу кварталы ненужных вопросов,
Вбираю миллионы запахов-мыслей,
Кастрированных вонью города.
Еду.
Делюсь в метро гримасой радости,
Стряхиваю с ботинок прилипшие гадости,
Кутаюсь в кожу мертвецки бледную,
Заглядываю в неоновые глаза витрин.
Напеваю.
Рассыпаю звуки по сторонам,
Смешиваюсь с хлопаньем дверей и рёвом моторов,
Звоном блюдец и струйками дыма.
Безымянной статуэткой падаю и
РазбиваюсЬ.

я прошла тест, и мне сказали, что моя жизнь, как психушка…
сначала я подумала: блин! да че за бред!?психушка-легковушка…
а чуть погодя поняла…

-Да нет же! акстись! о чем ты!??

-нее ну а че!!? ты ж еще с младых лет мечтала там побывать…
Походить по коридорам, запрыгнуть на пружинистую кровать…

-совсем нет! ничего подобного не было!! С чего это ты взяла??
Откуда ты знаешь про это? Сама что ль все это поняла??

-Сама?? да ты че!? Тебе сколько лет, дорогая??
Ты сама с собой разговариваешь, и вся жизнь у тебя, как будто играя…

-Молчи! молчи же! не сама с собой!нет! они существуют!
да! мальчик и девочка, и даже, как это и принято, порою воюют…

-Да уж…Сама-то ты веришь в то, о чем говоришь??
Смотри..Будь осторожна…А то чего натворишь…

я хочу втыкать в тебя иголки,
Ждать, пока кровь пойдет по пальцам,
Мы с тобою, как голодные волки
Готовы всю ночь маяться танцами

А волкам много ли нужно?
Да чтоб еда была и танцы
Они танцуют вокруг костра равнодушно,
Они…Они как немые повстанцы…

А потом, когда будут танцы в самом разгаре,
Мы убежим тихо, неслышно…
Кто-то сказал бы: "Да ну. Вы че!?? такая жизнь как в кошмаре! "
Мы ответим: "Все ок, ребята…" и останемся сидеть неподвижно…

Мы с тобою, как голодные волки
Готовы всю ночь маяться танцами,
Наши жизни разбить на осколки-раз плюнуть…
Будто сойти на последней станции

Мы не можем напиться друг другом,
Нас самих слишком мало и много,
Не отделаться нам одним лишь испугом
И не быть ни тебе и ни мне богом…

я хочу втыкать в тебя иголки,
Ждать, пока кровь пойдет по пальцам,
Мы с тобою, как голодные волки
Готовы всю ночь маяться танцами