Я сижу и смотрю на нее в свете софитов: на соломенные волосы, веснушки, лисьи глаза с беспутными стрелками, без которых они безлики, выступающий за контур губ карандаш, на её так почему-то раздражающие меня руки. Сижу в красивейшем зале, струящемся белыми плавными линиями, и разноцветный свет обволакивает нас.
Я слушаю про то, как она влюбилась с первого взгляда, как у нее захватило дыхание. Слушаю и не понимаю, не разделяю — только издалека сочувствую и еще немножко ревную к моему лучезарному «никогда». Для меня нет фигуры, есть только моё и фон.
Я вспоминаю об этом сейчас. Чего она касалась этими руками? Из каких чашек пила, какие простыни сжимала, в какие потаенные закоулки души забралась и наследила там? Я думаю об этом сейчас, потому что тогда мне было не до того.
Сейчас. Этого зала больше нет. Лучезарного «никогда» больше нет. И теперь она не поймет меня при всем желании своей женской истерзанной души, хоть мы и оказались на одной чаше весов.
Пришла мерзкая жара. Сломался кондиционер, пока починки в планах нет. Проснулась мокрая как слизняк, а это только первый день, дальше по нарастающей.
Не думала, что захочется жить на работе.
Нас кстати сейчас всего трое в кабинете (обычно 8), каждый сам по себе, так тихо и так комфортно работать. Ещё бы дела не были такими дурацкими, прям много где разбираться приходится, лезть в закон или консультироваться у других людей.
Обедаю тоже на этой неделе одна, потому что Наци ушла на больничный. Учитывая, что у меня теперь нет больше завтраков с книжкой в парке, очень нравится проводить время с собой хотя бы так. Всё ещё мечтаю о санатории.
У меня скоро день рождения, уже исполняется 32. И знаете что я поняла за все эти годы. Жизнь — это страдание, боль, смерть, лишения и разбитые сердца. Не всем даётся шанс на любовь и на вторую тоже, не все могут быть богатыми и счастливыми, это побольше части единицы, а большинство страдают.
В это свое день рождения я решила провести хорошо, обычно даже не праздновала, а сейчас будут друзья и много еды.