Мы будем жить вечно!

Полночное

Мне снова не спится. Давно за полночь, а я сижу на подоконнике, сжимая в руках чашку ароматного, сладкого кофе. Две ложки сахара. Никакого молока. Я люблю молоко, но по ночам оно мешает думать.
Я поднимаю глаза в темное апрельское небо и встречаюсь взглядом с тысячами одиноких вселенных. И каждая мне шепчет о том, что в ее бесконечном космосе миллиарды бескрайних миров влюбленных друг в друга. В них так легко заблудиться, потерять себя в череде бесконечных смертей и рождений, позабыв о насущных делах и житейских заботах, позабыв о том, кто ты. Однажды услышавший музыку сфер навсегда становится странным. Но мне не страшно, я свободна в своем сумасшествии… И тишина нашептывает мне на ухо строчки стихов, которые никогда не существовали, стихов, которые вряд ли когда-либо будут написаны.

Моменты одиночества

Бывают такие моменты, когда самой насущной, самой естественной потребностью становится тишина. И нестерпимо хочется дождя, а еще лучше – грозы. Чтоб молнии, молнии, молнии, словно паутина трещин, расходящаяся по стеклу от входного отверстия пули, и небо напополам раскололось в сверхъестественном, потустороннем грохоте. А дождь все сильнее, резче, жестче, ему нет конца. Он слизывает со стекол пыль неизменно сменяющих друг друга с основания мира закатов-рассветов. И городской шум уже утонул в этой сумасшедшей симфонии, его больше нет, и города тоже больше нет. Есть лишь стена ливня, отделившая реальный мир от мира, рожденного моим воображением.
А в грозовом сумраке комнаты уютно и тепло. И мягкий плюшевый плед, кроме ненавязчивой ласки которого больше ничего и не нужно. И чтобы кофе крепкий, душный, бескомпромиссный, будоражащий воображение, рождающий непонятное нетерпение, отдающееся в кончиках пальцев. Он щекочет ноздри горячим дымом. Он волнует сердце запахом то ли парижских кофеен, то ли дальних странствий, из которых уже не вернуться. Чтобы с чашкой горячего ароматного удовольствия едва начатая пачка сигарет и тишина… И только легкий стук пальцев по клавиатуре, да финальные, затихающие ноты природной мистерии, доносящиеся через распахнутое настежь окно. В такие моменты мне не нужно больше ничего, все сокровища мира меркнут, рассыпаются цветным дешевым стеклом перед этим моментом благоговейного одиночества, защищенного от встречь-лиц-болтовни-ни-о-чем своенравным капризом природы.
Последний раскат грома. Рассыпавшаяся осколками тишина. И мир выцветает, чтобы через мгновение заиграть новыми еще более яркими красками. Время останавливается, но лишь на мгновение. Это мгновение одного не-вдоха, мгновение остановившегося на доли секунды сердца…
В пепельнице тлеет забытая сигарета.

Спонтанное

И.М.

Меня практически нет.
Я растворилась в твоих мирах… (с) ivolgatv

Какого это - взглянуть на мир другими глазами, чужими глазами? Поймать незнакомый удивленный взгляд. Дотянуться до чужого мира. Осторожно, боясь, нарушить неловким движением его хрупкий, прекрасный в своем первобытном совершенстве хаос, прикоснуться к нему. Почувствовать чужой пульс под своими дрожащими пальцами… Задохнуться от острого, почти болезненного восторга. Пустить чужую боль по собственным венам… И онеметь. Потому, что в своем праздном любопытстве зашел слишком далеко. Ненароком заглянув в чужую душу, ты как в зеркале увидел себя.

музыка :David Garrett – New Day

Она ворвалась ураганом в мой сонный, заснеженный город. Грянула, как полк солдат. Хмельная и веселая, с трогательным румянцем на совсем еще детском лице, пролетела она, сметая все на своем пути, преображая все на своем пути. Все, до чего только смогла дотянуться своими цепкими, украшенными множеством незатейливых колечек, пальчиками. Она заставляла случайных прохожих непроизвольно растягивать губы в неловкой (как бы кто не заметил) улыбке. И тут же прятать ее под шарфы. Заставляла улыбаться не только ей и друг другу, но и этому городу, этой улице, этим сгорбившимся, похожим друг на друга, будто близнецы, домам. Она была одета в какие-то невозможно-яркие тряпки. Она летела через весь город одержимая нежностью ко всему живому. Тепло ее улыбки, озорной блеск ее глаз, не оставляли никого равнодушным. Глаза… Да, у нее были совершенно неповторимые глаза. Вы никогда не видели таких глаз, уверяю! Ее глаза – это осеннее небо, отразившееся в зеркалах придорожных луж. Это осколки дождей. Это город, утонувший в тумане. Ее глаза – это обещания, самые разные, самые желанные, для каждого свои. Ее кожа пахла розами, табачным дымом и надеждой. Она летела по улицам, оставляя за собой легкий шлейф чего-то неуловимого, сладкого, будоражащего кровь, заставляющего сердце пропускать удар за ударом в необъяснимом предвкушении чего-то нового, манящего, неизведанного. Те, кому посчастливилось встретить ее этим пасмурным утром на улицах, те, кто столкнулся с ней в метро, те, кто не смог не оглянуться ей вслед, все, все они поняли, что этим утром случилось то, что происходит с этим сумасшедшим миром из года в год, из века в век. Этим мартовским утром в мой город пришла весна…

Пародия на жизнь

- Когда ты стала такой? - спрашивает мама.
- Какой такой?
- Мертвой.
- Мертвой?
- Да, мертвой. Злой, жестокой, циничной, грубой…
«Хм, как точно ты перечисляешь мои лучшие качества… Пожалуй, ты упустила только «уставшей»…»
- Не знаю, - отвечаю я вполне искренне. Я, действительно, не знаю, когда это случилось.Отработанные эмоции, мимика, жесты. Блестяще заученное клеше. А за ними ничего. Абсолютно никаких эмоций. Равнодушие. Привычка. Не знаю, с каких пор все, словно покрылось слоем пыли, а ощущения померкли и упразднились. Мне нет еще и 20… Когда я успела так устать от жизни?..
- Может быть, ты родила меня не в то время? Мне тут не интересно…
- А в какое время тебя надо было родить?
- Ну, не знаю… В Средние века, например… В Европе тогда было занятно: охота на ведьм, инквизиция, эпидемии, войны… Все, как надо, не соскучишься. А у нас тут, Конец Света, и тот отменили!..
- Тебя бы сожгли.
- Вот это поворот событий! Что, совсем без вариантов?
- Совсем.
- Живи я в то время, я бы думала, что говорила. Это здесь я, вовсю, пользуюсь свободой слова… Хотя… наверное, ты права, меня бы сожгли…
- В твоем возрасте смотрят на мир горящими глазами, а у тебя глаза мертвые…
«Неужели?.. Неужели это так заметно?.. Как там говорят, глаза – зеркало души? Ну, ну…»
Порой, мне кажется, что я прожила уже целую сотню жизней подряд и видела все на свете. Кажется, что меня уже невозможно чем-либо удивить или смутить.
А мама все говорит и говорит. Смысл произнесенных ею фраз ускользает от меня. Я больше не слушаю. Не хочу слушать. Мне надоело… И в памяти звучат строчки одной из песен Арии: «…на этот мир взгляни. У многих здесь душа мертва, они мертвы внутри. Но ходят и смеются, не зная, что их нет…»
Ты все еще продолжаешь свою поучительную тираду, а я думаю о том, что возможно, ты видишь меня насквозь.
Ты говоришь что-то еще, упрекаешь меня в том, что я эгоистка, говоришь, говоришь, говоришь, даже не подозревая, насколько ты сейчас права…
Но мне все равно. Пародия на жизнь.

музыка: Ария - Там высоко

Однажды, я самонадеянно отдала свое сердце тому, кому оно было совсем не нужно. Это был странный человек: не подпуская слишком близко, он, тем не менее, не позволял мне уйти. И за все то время, что я была рядом с ним, мое сердце бесчисленное количество раз разлеталось вдребезги, но я, снова и снова, упрямо собирала его воедино. И вот, как-то раз, ярко вспыхнув напоследок, оно превратилось в пыль…
С тех пор я живу без сердца, не чувствуя ни жара фальшивых объятий, ни холода горьких, равнодушных поцелуев.

Уже очень давно я поняла, что привязана к тебе чем-то невидимым и очень прочным. Мое сердце приковано к тебе тончайшей духовной нитью, которую не в силах разорвать ни время, ни расстояние, ни боль, ни твое равнодушие или мои обиды. И эта духовная связь – нечто более интимное, нежели физическое желание или биологическое родство - на двоих одинаковый сердца стук.

Удивительно, порой мне кажется, что ты вообще не способна к кому-либо привязаться. Даже общаясь с человеком достаточно близко, на протяжении длительного времени, ты легко и без сожалений отпускаешь уходящих из твоей жизни людей. Или уходишь сама, оставляя пустоту в сердцах, тебя полюбивших.

Знаешь, правы те люди, которые осуждают меня за то, что лечу к тебе по первому твоему зову. Ты можешь пропасть на месяцы, не отвечать на звонки, сообщения, можешь вообще выключить телефон. Потому что ты, так же как и я устаешь от людей. Потому что тебе в принципе комфортно одной. Но всегда, рано или поздно, тебе приходит осознание того, что ты осталась совсем одна, и тогда ты пишешь сама. Потому что соскучилась. Соскучилась по-настоящему. Или зовешь меня. И я не могу не откликнуться на твой зов. Даже если занята или обижаюсь на твое равнодушие. Если ты позовешь, думаю, я вернусь даже с Того Света. Потому что не смогу поступить иначе…

Никогда и ни к кому я не привязывалась так быстро так бесповоротно. Я проиграла долгий спор с собой. Проиграла тем чувствам, испытывать которые стыдилась. Гордая и свободолюбивая я с ужасом поняла, что не просто готова подчиняться тебе беспрекословно, что мечтаю лежать у твоих ног. Я сделала тебя единственным человеком, которому позволялось так много, своей единственной святыней. Всем своим миром.

Или все-таки не любовь? Имя этому убийственному напитку – родство душ?

Меня постоянно преследует ощущение, будто я с ног до головы в шрамах. Как будто лицо, шея, руки, все покрыто уродливыми рубцами. Будто, встретившись в толпе со мной взглядом, прохожие отводят глаза от изуродованного лица. Будто люди смотрят на меня, как на озлобленного, искалеченного зверя, готового в любой момент наброситься и перегрызть им горло…

Если бы я озвучивала все свои мысли, меня бы давно сожгли за ересь…

Пусть ты не со мной, оказавшись моей самой тщетной надеждой, но через любовь к тебе я открываю все новые и новые грани своей личности, постигаю самые сокровенные тайны своей души.

Мое счастье в свободе. В свободе выбора чувств, поступков, мыслей… Как бы это странно не звучало, меня, в прямом смысле этого слова, начинает тошнить от всевозможных рамок и штампов. Когда я пытаюсь жить как все у моей свободолюбивой души начинаются приступы клаустрофобии…