I am an evil tree

этот нелепый момент когда тебя такую офигенную подруга променяла на секс.

шуршу по людям из группы "фотографы объединяйтесь" в контакте. каждая чика пишет что, мол, она меньше чем за 2к фотографировать не будет, за качество надо платить и тому подобное. смотрю фотки: там засвет, там шум, там горизонт завален, на одной модель моргает, на другой чихает, на третьей пукает.

я одна не понимаю, как ей за такие работы платят?!

ну почему вам так нравятся все эти азиатские джастин биберы?

Наверное, слишком хриплые эти губы, слишком, наверное, острые каблуки в позвоночник асфальту и в кожу дверей и грубо и резко и в тело дрожащее, голое, проводки, а мне бы пить колу и все, что карее, и молча молиться Algoane и лакруа, и ссадинки чтобы спрятались под тональником, нежные, раскаленные до бела, до дебильности помнить и номер дома, и тебя, заспанного, и себя, истеричку, и как возвращались из комы, из комнаты, и слушали децибелы проезжающей электрички, на утро казалось – не так все страшно, не так уж и больно – письмо из одних пробелов, девочки, чтобы согреться, натужно и влажно ветер взасос целовал деревянные двери подсохших улыбок, зауженных пепельниц в задних карманах, в апреле глаза его были уже как осенью – карие, изжелта-рваные, всегда говорил, как мало ему меня досталось за эти восемь
недель, мол, с кем-то я пропадала, яркая и далекая, а его сердечко дробилось в мельчайших швах, что замучила, стерва, такого мальчика теплого!.. ушла от него с одиночеством на подошвах. Звонил, нет, конечно, звонил и глухо вговаривал «Лесь, в общем, это…пожалуйста, приходи», делала вид, будто что-то случилось со слухом, его лучший друг рисовал на моей груди языком. Я ложилась под форму пальцев, под его широкое холеное тело, а через год мне глаза выедали все эти фотографии, несмелая я, его грубое «надоела», и как эти люди были во мне так долго, как могла я исплакать все сказанное сгоряча, им обоим так нравилась беленькая футболка, которой сейчас закрываю царапины на плечах, все засосы на сердце. Короче, остались оба
зачерствевшими снимками, холоднее, чем снегири. А сейчас есть ты, от которого ничего не осталось. но который остается сам. На ночь. Когда за поворотом обрываются фонари.
Пьешь мой загар на ключицах, под волосами,
без запятых, без слов ласковых, человечьих.
Я… А что я?
Смотрю умирающими глазами,
кусая
предплечье.

меня смешат и отвращают люди, которые кичатся тем что они якобы читают. если ты читаешь, читай для себя. это твоё дело, что ты читаешь, как ты читаешь, и как часто. и если ты читаешь много, то для тебя это должно быть естественно. и если для тебя это естественно, то зачем бы ты этим кичилась?

не пойми меня не правильно, я люблю читать. но у каждого свои интересы. некоторые собирают роботов, которые тебе и не снились, другие работают 23 часа в сутки в больнице, третьи рисуют картину за картиной. и тут ты такая богемная с романом в руках подходишь к ним и говоришь томным голосом "меня ужасают люди которые не читают..". они посмотрят на тебя как на букашку и будут пятнадцать минут смеяться.
ну хотя бы сгодишься на то что бы продлить чью-то жизнь на пол часа.

девочки. ну какой вам кайф фотографироваться у этих якобы профессиональных фотографов, которые фотографируют вас под просто ужасными углами, перед этими грязно-серыми или серо-буро-малиновыми полотнами в каких-то просто ужасных нарядах, которые там, простите, ну совсем ни к селу ни к городу?

не дай бог вы за это ещё и деньги платите.

i can't wait to move it with you <3

чувствую себя грустной и никому не нужной.

а ещё до смерти уставшей.