убийца внутри меня

Говорят, что любовь преодолевает все. Так вот – врут. Слишком мрачно? Ну, извините.(с)

До настоящего момента мы разговаривали с ним дважды: когда судорожно одевались, потому что в кладовку ломился метрдотель ресторана, и 5 минут назад, когда он сделал мне предложение, и я сказала: "Да".

Несмотря на то, что я гениален и идеален, самокритика - тоже моя сильная сторона. (с)

Любовь ровно как критические дни - превосходное оправдание.

Внезапно мне стало легко и свободно, хотя здравый смысл подсказывал, что эйфория - обратная сторона истерики.

Я тебе изменил.Смешно…
Ты не знаешь об этом даже.
Мне бы как-нибудь смыться, но
ты покупки свои покажешь.

Станем платье твое смотреть,
примеряя туфельки с ложкой,
будет твой медальон хотеть
убежать к животу дорожкой.

Я тебе помогу опять
растегнуть на спине замочки,
для того, чтоб сильней обнять
от макушки до пятой точки.

Поцелую, любовь толчком.
Полетели, как капли в мае.
Я измену представлю сном.
Я люблю тебя, я же знаю.

Последним тролейбусом в брошенный богом уют,
в холодную ванну с обглоданной сыростью тряпкой.
Сверять городские секунды с нехваткой минут.
Закручивать напрочь узлами протертые пятки.
Стремиться увидеть, как сбитые суки скулят
В своих недешевых авто из гламурного блеска.
За ними охотятся, их постоянно хотят,
Насаживая, как червя, на тончайшую леску.
А после везут то домой, то в горячий сироп.
Они привередливы к разным подвохам уюта.
А ты, как последняя баба, строгаешь укроп
для пойла, не знавшего мяса, но с привкусом супа.
Ложишься в постель не на шелк, а на пыльную гладь,
К тому, кто ни разу не слышал, как пахнут глинтвейны.
А хочется стать на минуту, как Бонни и Клайд,
И выплеснуть бедность из жаркого рта огнестрельных.
И деньги хранить не под мебелью, а в кошельке,
И вещи скупать в бутиках, а не хуевым оптом.
И лучше уж сукой продажной в парном молоке,
Чем в снежной крохмаленной блузе на скромненьком фото.
Садишься в троллейбус, небрежно поправив чулок,
В витринах рассмотришь свои не обвисшие формы.
И совесть давно прекратила морочить висок.
Монро не желает быть тенью нечаянной Нормы

Если бросить палку собаке, она будет глядеть на эту палку; а если бросить льву, то он будет, не отрываясь, смотреть на кидающего — цепляяся за слова, перестаешь видеть главное.

… Я был у нее первым. Что это значило для нее? И что для меня? Для меня — тренажер для члена, мастурбация с помощью влагалища. Тело. Мясо (с)

в задницу весь этот нескончаемый словесный самоанализ

ты за чаем, а я не знаю, зачем я.©

– Знаете, – неожиданно сказал незнакомец. – Некоторые люди считают кофе напитком дьявола. Им кажется, что в этой коричневой жидкости, которая не дает заснуть, есть какой-то секрет. Ваше тело, природа, Бог велят вам спать, а вы пьете кофе и вместе с дьяволом коротаете его время

Я тебя очень люблю. Иногда я не могу заснуть, не сказав тебе этого. Про себя или полушепотом. Но чаще не говорю и потому не могу заснуть чертовски долго.

Неправда, что только большие катастрофы, такие как война, пожар или рак, могут погубить нас. Сердце может разбиться и ясным мартовским днём, прощай, твой Макс.

— Ведь мы с вами интеллигентные люди. А значит, взявшись за руки все вместе, мы до смерти залижем в жопу любую диктатуру. Если, конечно, не сдохнем раньше времени с голоду.
Специалист по молодежной культуре тихо добавил:
— Залижем любую, кроме анонимной.