Я сдаюсь. Он дебил.

Лучше б я остался дома.
С её глазами, нежными руками,
Бархатной кожей, длинными ногами…
Тонуть в её ласках, как ни крути,
Вывод тут один: изменять - это опасно.

он снова появился.

— Ты мне изменила!
— Я думала, что ты меня бросил.
— ДА БЛЯТЬ Я НА МИНУТКУ В ТУАЛЕТ ВЫШЕЛ!!

— А если беременна то что? Кто воспитывать будет?
- Ну мы же его родители будущие, мы вместе и воспитаем!
- мы не родители, мы безденежные любители потрахаться

Это страшно, когда тебя обнимают, а ты ничего не чувствуешь, как будто это вовсе и не рука на твоем голом плече. Это страшно, когда понимаешь, что вот сейчас кто-то хочет сделать тебя чуточку счастливее, чуточку нужной: он водит тебя в кино, кормит вкусным ужином и дает свои сигареты, а ты ничего не чувствуешь, хотя самой так хочется, и даже твоё краткое «Спасибо» лишено эмоций. Он провожает тебя до такси, целует в щеку и говорит: «Я рад, что увидел тебя», на что ты отвечаешь: «Да, я тоже», а сама думаешь: «Вот черт, я забыла зажигалку за тем столиком». Это страшно, когда после выпитого пива не кружится голова и совсем не хочется спать, а когда всё же засыпаешь, то видишь во сне кого-то другого, кого-то того, кто далеко, и дело вовсе не в расстоянии; ты смотришь на него, обнимаешь, а главное чувствуешь - чувствуешь именно то, что не возможно ни с кем другим, а с ним, с ним даже та, причиненная боль, так сладка.

Я не любил её, мне просто было в кайф,
Когда она сопела мирно рядом,
И провожала по утрам влюбленным взглядом
Я не любил ее, мне было хорошо, Ни одиночества с ней не было, ни скуки.
Мне было по фигу их сколько там ещё, Но мне не нравились на ней чужие руки.
Я не любил её, но помнил всё о ней: Любимые цветы и тон помады,
Всех тараканов в голове и всех друзей. Зачем-то мне всё это было надо.
Я не любил её и никогда не врал, Я тормозил её — малыш, всё несерьёзно.
Рассказывал, когда и с кем я спал,
Но сам боялся на щеках увидеть слёзы.
Я не любил её, меня манила страсть,
Когда шептала: «Хочешь, рядом буду?»
Да, я боялся сдаться и пропасть,
Когда скользили ниже её губы.
Я не любил её, но слушал её пульс,
Пытался отогреть её ладони.
Когда она теряла верный курс,
Я возвращал её настойчивым: «Родная…»
Я не любил её, мне нравился в ней шарм,
Улыбка и ямочки на пояснице.
В попытках отыскать, где мой журавль,
Я называл её «моя синица».
Я не любил её?

кто-то застегивает пуговицы твоего пальто.
кто-то готовит по утрам омлет.
почему у тебя есть тот,
кого у меня нет?
*

и руками, нервно постукивая телефоном об стол,
куришь ночь до фильтра, наверно.
решаешься сказать. кофе и валидол.
кофе и валидол.

и ты ей ласково, плечики пожимая: не скучай, мол.
да, это верно.
но когда знаешь правду
сердце в кофемолку на самый мелкий помол.

когда ты уходишь, она плачет.
что ей вколол?
" лапочки, смайлы" ничего не значат.
лучше в коридоре следы твоих грязных подошв.