спазмы тебе не к лицу

наружу слова просятся
обидные, злые
застревают горстью иголок в горле.
я никогда не сумею сказать тебе
что-то колкое.

напишешь"я без тебя не могу, приезжай, все так глупо вышло "
ответит сухо, в своем излюбленном стиле
" мы же все решили, пожалуйста, не начинай "
и так громко стучит тишина по квартире,
что отчетливо слышно, как у соседей за стенкой вскипает чай

тут уж в какую сторону не беги,
от себя-то не убежишь.

когда время придёт раздавать долги,
поговорим по-братски,
за жизнь?

меня очень часто не понимают.
понимаешь,
мне ведь хотелось лишь,
чтобы меня услышали
/тебя услышать/.

кто же знал,
что этот отрезок времени
меня так
выпотрошит.

поставит под огромный вопрос
моё спокойное существование
в этом городе.

поговорим о погоде?
а может…
о чистом и вечном..?

извини.
видимо,
разговаривать нам
и правда не о чем.

Я заболел
Синдромом Джона Ленона
Я взял Билет из Манхеттена
пуля в спину жди
я вылетаю.

я вас больше не люблю.
ничего не случилось. жизнь случилась.
я не думаю о вас ни утром, просыпаясь,
ни ночью, засыпая, ни на улице, ни под музыку. никогда

два роки тиші. дзвони і мости
і дзвін мостів й біжать мости крізь дзвони
мости у дзвонах встигли прорости
міцні, залізні; стиглі і червоні
вода і лід. ти падаєш на лід
як риба жадібно хапаючи повітря
щось в тобі терпне, щось тебе болить
вода і лід. і дощ, і град, і вітер
руйнують все, що ще не знищив час
стирають все, що ти не встиг забути
мости і дзвони. радість і печаль
твоє минуле і твоє майбутнє
метал і скло. скло добре ріже плоть
коли немає леза під рукою
роками пошрамоване чоло
є доказом всього, що ти накоїв
тож слухай як велично світ мовчить
як тихо сніг лягає на дорогу
ти, що раніше не шукав причин
тепер терпляче ловиш звуки кроків
і ти, що перевищував роль слів
без права голосу ідеш на барикади
волхви дари Христу не донесли
два роки тиші.
хочеться кричати."

мне впервые за год неохота тебе писать,
говорить о любви ненужной как летом снег.
да и номер записан твой как «не вспоминать»…
а еще подошло б «не брать», но звонков и нет.

я впервые живу с мужчиной не просто так,
мы тут, знаешь, в загс…я вот платье себе ищу…
и бриллианты в кольце, да, в конце-то концов - пустяк,
но, однако, опять же, зачем-то тебе пишу.

у меня есть работа, временный пусть, но дом.
и в нем все почти так, как я захочу подать.
и, представь себе, даже яблоня под окном,
и, представь себе, штрудель яблочный иногда.

а ты знаешь, у нас с ним полный апофеоз,
и в постели он выше всяких моих похвал.
пониманием - он почти до тебя дорос.
уважением – он уже тебя перегнал.

да к чему я все это, памяти словно нет.
я во снах перестала видеть твои глаза.
я планирую с ним прожить, много-много лет…
это все, что тебе, наверное, стоит знать.

она очень долго училась танцевать с жизнью танго,
отрабатывая в пустых залах изящную отточенность
красивых движений.
а потом выяснилось, что жизнь предпочитает хип-хоп, давно сидит на кокаине и вообще не танцует

завтра, наверное, будет легче.
закрутит обычное утро-работа-быт.
я очень надеюсь, что больше тебя не встречу.

спасибо, что был.

Она принадлежит к поколению, которое так категорически запрещает себе любить, что даже глагола такого не знает.

некоторые люди не умеют выражать нежность, обычно они бурчат что-то и делают недовольный вид, а ведь даже внутри них распускаются цветы

то, что тебе хоть месяц, хоть день, без меня лучше, чем со мной, это хороший удар

Весь мир, как пальто, излинял.
Весь мир, как пальто, выцвел.
Когда я тебя оставлял —

Я делался самоубийцей.

я сидел в комнате
с самым уродливым человеком
в мире

он был страшен
безумен
слаб
и недоверчив ко мне

я плевал ему в лицо
и говорил
что он
самый уродливый человек
в мире

когда вошел мой приятель
и спросил
какого черта я разговариваю
с зеркалом?
я посмотрел на него
и шепотом сказал
не знаю

кто-то успевает поработать, погулять, побухать, поебаться. у всех есть силы, я же постоянно, как медуза. прошла сто метров — уже заебалась жить