Hospital For Souls.

Засахарить это все, положить на полку,
В минуты тоски отламывать по куску.

Нет той изюминки, интриги, что тянет за собой вперед;

читаешь две страницы книги – и сразу видишь: не попрет;

сигналит чуткий, свой, сугубый детектор внутренних пустот;

берешь ладонь, целуешь в губы и тут же знаешь: нет, не тот.

В пределах моего квартала нет ни одной дороги в рай; и я устала.

Так устала, что хоть ложись да помирай.

жить просто ради

Момента, когда зажгутся на балюстраде
Магические, как в Хогвартсе, фонари.

А после, роняя кому-то привет-пока,

Уходят.

За ними бьются ладони, блюдца,

Люди в агонии, свитер - током, овации,

Когда под снегом они начнут целоваться -

Пожалуй, будет вежливо отвернуться.

Уткнуться в плечо соседу или мобильный.

Не отвернетесь, значит,

Никогда не любили.

Если бы я была мальчиком, я была бы кареглазым белозубым брюнетом метр-девяносто-четыре, с косой саженью в плечах, узкими бедрами, сексуальной двухдневной щетиной и железными бицепсами.

Я была бы в стиле Boss или Lacoste, мне было бы года двадцать два, и сам черт был бы мне не брат.

Я носила бы идеально белые свитера в обтяжку, джинсы от Cucci и шарфы от Gant, у меня были бы сногсшибательно дорогие ботинки, длинные смуглые пальцы с ухоженными ногтями и убийственно правильной формой лунки, Audi TT и два высших образования.

Я знала бы, вдобавок к английскому, еще итальянский, арабский, французский и шведский, зарабатывала бы тысячи по четыре условных единиц в месяц, летала бы на уик-энды на остров Пасхи, и ранг у меня был бы ничуть не меньше ранга Льва Долгачева.

Я отечески хлопала бы Топора по плечу и считала бы его своим младшим братцем, а Косте Инину подарила бы таиландскую рабыню, чтобы она у него убиралась и готовила бы ему вкусно кушать и ни слова бы не говорила, когда он предавался бы любовным утехам с разного рода барышнями.

С Тонычем были бы хорошими знакомыми и безмерно бы друг друга уважали. Я любила бы точеных оленьеглазых брюнеток, хороший шотландский виски и Генри Миллера.

Я была бы картинг-гонщиком, хакером, серфером, сноубордером, хартбрэйкером и еще умела бы импровизировать на саксе. Я бы ни в коем случае не курила.

У меня была бы квартира в суперэлитном доме, а маму я бы вылечила в лучшей клинике Европы, купила бы ей красивую дачу в Малаховке и каждую неделю возила бы ей туда продукты и DVD с фильмами Феллини и Тарковского.

У меня была бы библиотека в пять тысяч томов, ванна с джакузи и самая крутая коллекция мирового джаза.

Я бы считала ниже своего достоинства лгать своим женщинам, и ни одна из них не могла бы сказать про меня, что я предатель, но каждой верилось бы в то, что именно она была моей the one.

С Трепой мы были бы Бонни и Клайдом, с Дашей Черновой - Тристаном и Изольдой, с Олей Савиной - Ромео и Джульеттой, с Кристиной - Мастером и Маргаритой, с Инной - Томашем и Сабиной из “Невыносимой легкости” Кундеры.

А я-Верочка была бы самым красивым романом себя-мальчика: мы встречались бы три года, и после меня она бы так никогда и нашла бы лучшего.

Дааа, я была бы хозяином жизни, и сама Аня Заболотная говорила бы обо мне: “Ооооо…”, и при виде меня женщины издавали бы сдавленный стон, а мужчины - завистливый рык.

И я умела бы смотреть с прищуром, любила бы неприступных, писала бы культовые романы и на пару с чернокожим мачо Нарциссом великолепно читала бы французский рэп.

Ясен Николаевич Засурский пожимал бы мне руку при встрече, а Нинель Ивановна Ванникова хранила бы мои рефераты дома в рамочке.

Я с наслаждением набила бы морду Рикки Мартину при встрече где-нибудь на after-party одной из церемоний Грэмми, а свою первую несчастную любовь Сережу Демчука убила бы одним-единcтвенным взглядом, полным презрения, сарказма и чувства неоспоримого превосходства: поскольку это заносчивый самовлюбленный щенок, он бы не смог такого пережить и отравился бы таблетками.

Я пила бы на брудершафт с Серегой Безруковым, Рейнальдо Джанчини и Киану Ривзом; я дружила бы с Майклом Джексоном и считала бы его своим личным гуру, а Владимир Владимирович Путин…

Все, сейчас меня унесет.

Привет от Хлестакова и Остапа Бендера.

Если бы я была мальчиком, я бы сегодня напилась.

Happy Zachitnik’s Day!

анестетического эфира

рот в рот, рот в рот - космос.

когда поёт Земфира,

своя слабость кажется сносной.

Название: Akai

Автор: KabukiGirl

Бета: Leshaya

Пейринг: Руки/Уруха

Рейтинг: PG

Жанр: драббл, POV Руки

Статус: закончен

Дисклеймер: от прав на персонажей отказываюсь

От автора: изначально задумывался совсем другой пейринг, однако в процессе я понял, что вижу здесь именно их.

Красный. Теплый, соленый, страшный. Я так люблю красный цвет.

Я люблю раскрашивать людей в разные цвета. Будто и нет их, людей. Есть лишь палитра.

Желтый – разносчики молока и газет с утра.

Серый – толпа в утреннем метро.

Синий – живые трупы в сонном офисе.

Черный смотрит на меня из глубины стерильного зеркала. Черный. Грязный. Нечистый, нечистый, нечистый…

Я – пустой стакан с множеством чужих отпечатков. Движение кистью – и вдребезги.

Хаос блестящих миров. Месиво из ошметков кожи и красного… Тебя?

Мой красный, сможем ли мы быть счастливыми? Нет?

Красный – это счастье? Красный-любовь?Смог бы ты стать счастливым, полюбив меня?

Если бы с твоего подоконника исчезли смятые листы с недописанными песнями, если бы там сидел я, неряшливый и сонный…

Смотрел на твои узкие ступни, ласкающие медовый паркет. Я хочу обклеить твое совершенное тело яркими стикерами – обрывками нашего будущего.

Я напишу на них тысячу новых слов. Я свяжу твои запястья строчками, разрисую рифмами ладони.

Я хочу, чтобы твоё тело помнило только меня. Я хочу смыть все, что было до. Красными каплями пропитать каждую деталь.

Ты будешь во всём.Чужие цвета вносят диссонанс в мою палитру. Я хочу раскрасить свой мир лишь в твои оттенки.

Красный – вкусный, не похожий на картонный вкус бездушных коробок, заключающих и ограничивающих мои мечты о тебе.

Мой темный. Мой яркий. Мой красный. Мой.

Здесь так страшно дышать.

Они смотрят на меня пустыми глазницами, беззвучно раскрывают рты и тянут липкие ладони. Они пахнут растворителем.

Если они смогут дотянуться –мои цвета исчезнут.

Я не расскажу им о тебе. Я придумал по-другому. Мы сбежим.

Ты заберёшь меня отсюда? Постираешь моё сознание и развеcишь на верёвках, сплетённых из своих снов?

Ты же красный, ты можешь всё.

Побудь для меня пламенем. Углями, на которых будут гореть все те, кого я так ненавижу.

Представь, как жарко они будут пылать, пропитанные дешёвым спиртом и жирной грязью.

Давай выпустим каждую птицу из золотой клетки. Каждую душу из клетки грудной…

Потому что нет времени и нет расстояния.

Нет судьбы и предопределенности.

Я разрисую этот мир красным, и мы сможем быть вместе. Всегда.

Камень удерживает бумагу,

Ножницы вырезают из неё подпись и печать.

Осталось совсем чуть-чуть.

Камень думает: «Ну какой из меня медбрат?

Надо было поступать на мехмат.

Вот опять меня начинает тошнить и качать.

С этим делом пора кончать».

Ножницы думают: «Господи, как я курить хочу!

Зашивать оставлю другому врачу.

Вот же бабы – ложатся под любую печать,

Как будто не им потом отвечать».

Бумага думает, что осталось совсем чуть-чуть,

И старается

Не кричать.

Поэтому, когда нажимаешь на сброс, разбиваешь детские игрушки, рвёшь рисунки, расцарапываешь шрамы, прыгаешь в пустоту - не должно быть страшно.

И в коротких рассказах Мураками можно прочувствовать ту банальную абсурдность, что свойственна его более серьезным произведениям.

И все же рассказы во многом уступают полноценным романам, ибо в романах ты тонешь в мирах "по-мураками", а в рассказах не успеваешь даже и одной ногой туда провалиться.

Что-то клинит в одной из схем.
Происходит программный сбой.
И не хочется жить ни с кем,
И в особенности с собой.

это вот знаешь, такое чувство, когда шестнадцатилетним впервые собираешься на журфак и боишься, а вдруг мама не поймет, или экзамены не сдашь?
это вот такое волнение, когда тебе почти семнадцать.а ты пока еще не знаешь, как же..дальше?
это вот тут такая тишина, когда снег за окном так волшебно падает.
это вот так сперает дыхание, когда на лестнице стоишь, три метра всего, но я то высоты боюсь.
это вот так просто казалось бы.а в этих мыслях и воспоминаниях целая жизнь.
и вот так, когда на журфак собираешься, и мама отвечает "хорошо, родная "
и черт.такое чувство внутри.не описать словами.
вот так.

Моя Муза с темными волосами
Нынче Темзе шепчет свои пароли.
Мне осталось фильмы смотреть часами
И горстями но-шпу глотать от боли.(с)

И даже твоя душа, до которой ты
допустила меня раза три через все препоны, -
осталась тут, воплотившись во все живые цветы
и все неисправные телефоны.

расскажи мне о том, как летние фейерверки над морем вспыхивают, потрескивая
почему та одна фотография, где вы вместе, всегда нерезкая
как одна смс делается эпиграфом
долгих лет унижения; как от злости челюсти стискиваются так, словно ты алмазы в мелкую пыль дробишь ими
почему мы всегда чудовищно переигрываем,
когда нужно казаться всем остальным счастливыми,
разлюбившими