Despite this cruel world

скрежетом колес выжимаю слезу,
как пес на луну вою.
жду грозу…

теперь мне проще быть жестче
я и сам
стал легче на 21 грамм…

Кто, если не ты.
И кто, если не я.
Будем следить за флюгером.
Будем ждать белого инея.
Что ляжет на стёкла синие.
В которых
Такие мёртвые
Такие
Нереально красивые…
Мы с тобой…

Я выхожу из дома, неуклюжий и грустный, беспокойный и хворый, подавленный и буковский, - боже мой, освещенное звёздами солнце, - стремящийся забиться в последний укромный уголок, ощутить последний полуночный приход - холодный мистер Кокаин, благородный Героин, Мари-марихуана, чистые точно клоп на стене, горячие декабрьские легавые, мозговой паутиной опутавшие вечный мой позвоночник, Милосердие сродни мёртвому детищу Керуака, распрастёртома на мексиканских железнодорожных путях в вечном июле отсосных могил, я оставляю их там, там-там, дома, его и даму, гения и его любимую, о ба они лучше меня, но Смысл сам собой стирается, обсирается, сглаживается до поры до времени, пока я быть может, сам не сажусь об этом писать…

…дождь бесится. колет лицо.
кривая улыбка стекла по щекам.
и ладно.. призрачный сон..
сердце спешит.. за ударом удар
музыка рвется. в наушниках тесно..
шаг за шагом. камни и лужи..
лучше подальше. я здесь ни к месту..
улицы, улицы.. глубже и глубже..
мысли наружу. ветер подхватит.
не растеряет -- может услышишь.
даже ответишь - мне этого хватит.
просто знать, что ты еще дышишь..
холодно стало. мокрые ноги.
десять минут подожду - и обратно.
темные окна. пустые дороги.
сон без картинок. счастливое завтра..