документы её жизни

"Главная причина бедствий людей не в делах, а в мыслях их."

Почему мир так несправедлиив?

я не знаю, сколько можно уже глазами носить тоску,
иногда кажется, что возьму и не выдержу - врежу ресницами
в лицо воздуху, которым ты дышишь, и разобьюсь, обниму не твои
плечи и разрыдаюсь под бит и гликодин… мягко - мягко
стелет петроградка. я погладила бы каждую твою венку -
но потом же полжизни расцарапывать себе сказками рот
под орущий телевизор, целовать и целовать голый дым, не чувствуя губ.
зачем? и уже давно не стихи, а просто раздетые до стона голосовые связки.
это не город - это постель, знаете, это витрина-выставка ласки, и так
больно исчезает подо льдом река, подо льдом ярко плещется виски.
сколько здесь всего начиналось, сколько билось, сжималось -
столько не выкричит самая жёсткая музыка. такой горб горя.
и не стихи, и не город, и не жизнь, а одни колени твои хрупкие,
я вся - колени твои, джинсы спущенные, бросаются в ветер волосы,
подол в пол, слабо и последне вздрагивает пульс, будто всхлипывает,
а раньше звенел мобильником, разливался соловьем, ты помнишь, помнишь?
и кто бы только выслушал мои мп3 внутри и запачканный белый пластырь,
и что будни хуже тупого лезвия, оборванного нерва, процарапанной доски.
пьешь дни, как просроченные лекарства, а к двадцати привыкаешь,
что каждое чувство называется "не кричи".и нежность падает кирпичами,
и я одна, так безнадежно одна, всем телом повторяя - нет, нет, не твои черты -
а помятую одежду, синий рисунок простыни, и как было просто терпеть эти
балконы мимо. и нарочно больнее, и комнаты, полные людьми, и полная грудь ада.
я выдержу, я-то сильная, но вот централка на правой руке…люди бегут,
айподы задыхаются, зубная паста в раковине становится красной, разъезжаются
веки снежные, метро пытается не дрожать, но надрывно плачет скрипка в переходе -
и сердце не выдерживает больше. я стою в этих каменных стенах и чуть не вою,
я не была ни первою, ни второю, но пока я спала, ты обнимал меня за колени.
и какие там, к черту, квартиры в центре питера, какие там поршкойены и ландеры,
зачем мне эти дорогие красивые тряпки, чье-то полумертвое: я скучаю.
" я видел вдалеке дельфинов" - и полный зал, и полные слез глаза,
как дебильные, в губы три слова вложены:
спасская. ты. отчаянье.

Есть дороги, которые вообще никуда не ведут. Вы туда не ходите.

Зачем чужим, неверящим в меня,
Сияю бледным отраженным светом?
Напрасно ищут верные ответы
Над языками ложного огня…
В твоем луче, поверившая в жизнь,
Уйдешь – уйду, но пусть не сразу это…
Хотя бы миг, хотя бы до рассвета,
Не отпускай, пожалуйста, держи…

Что не согрею - нет моей вины -
Теплом, рожденным в пламени войны… (Юлия Вихарева)

иногда мне кажется, что проще было бы, если меня не будет.

не будет на свете, не будет даже памяти обо мне.

но наперекор всем и себе в том числе я заставляю себя жить и радоваться

радоватся каждому прожитому дню,

каждой бессонной ночи.

каждому звонку от тебя, пусть незначительному, для поддержания моего состояния существования.

в душе бездушие, чужое не своё.

и душет смесь непонятных хороводных снежинок.

Мимо мёртвого моря, мимо жизни и славы,

Остаюсь я собою, утопая в печали,

За окном снегопадит и вьюжит и плачет

Я одна.

Подоконник и свечи, а как же иначе.

Любите ли вы ночь, так как люблю её я?

Когда нет сил лечь спать, когда знаешь что постель пуста и никто не позвонит не пожелает спокойных снов?

Нет, не так часто кто то согревал меня в постели, да и правду сказать согревали лишь со смыслом согреть, обнять, или целовать.

Это было нечто необходимое в тот момент.

Читаю иногда вьюи и поражаюсь, тому что постов человеческих очень мало.

Постов о ночи и того меньше.

Любовь у вас цитируема и растиражирована.

Поэтому наверное так скоротечна, бесконечность "возлюбленных" чередой проходят мимо, не оставляя следов, лишь следы на коже поцелуями.

Дорого бы я отдала, чтобы вновь почувствовать его губы, на своём плече.

Но важна лишь ночь, дождик по стёклам (а может я уже это писала), он не прекращается ночью.

Я в пледе на подоконнике, с ноутбуком в руках, с грустью по коже, с дрожжью в нервных окончаниях.

А ещё у меня холодные пальцы.

За чаем надо на кухню шлёпать.

Скоро бы лечь спать, да как то не очень хочется.

Рассматривать картинки надоело.

Писать стихи тоже.

Кровью по стёклам, ах нет не Серёже.

Лара, как у Пастернака, как у Живаго.

Но только ночь.

Книга в руках, светильник приглушен.

Ты непослушен, из сердца вон.

В души, в душе, что то мокрое стекает нет не вода.

Это мой стон.

А ночь, она ласкова.

Видимость осеннего вечера, сквозь стекло по которому стекают дождевые капли, сквозь сумеречность и туманность, сквозь тебя и меня.

На столе дымиться чашка какао в компьютере отражаются мои мысли.

Книга ждёт меня в кресле.

Достала из шкафа *анну каренину*, этот двухтомних твой подарок на новый год, помнишь, я в какой то момент захотела прочесть эту книгу, а ты сказал что у твоей бабушки есть старое издание, почти нечитанное, а в новогоднюю ночь оно оказалось под моей ёлкой.

Во втором томе засушеный цветок ромашки, кто его сюда положил я не знаю.

Просто цветок.

Лампада моя

Освещает мне ночь,

Прибоем морским

Омывает мне ноги

Твои поцелуи,

Гоню мысли прочь,

Твой образ меня в искупленье приводит.

Здесь иногда будет что то появляться, что то личное и не очень.

Плюс немного чужих слов и интересных картинок.

Попытка создать индивидуальный мир.