и больше нет ничего. и это стало моим

представь: все так божественно хорошо — и недоеденный завтрак, и тело на простынях, и цветы, и с утра нелепый дурной стишок, но, конечно, тебе понравится, а на днях мы будем ходить в кино или там в музей, поливать цветы, готовить на ужин рис.. и я, счастливая, буду думать «а что теперь? на какой теперь мне идти ненормальный риск?»

многие игры не стоят свеч,
только на этот раз
хочется важное уберечь
от посторонних глаз:

мало ли, с кем я, когда и где,
мало ли я о ком.

сто раз ожёгшийся на воде
дует на молоко.

«и лежим в обнимку, и сил не хватает бросить, и так неправильно, нелегально, нелепо счастливы. ты же читаешь тревогу в глупом моём вопросе и становишься, как всегда, невозможно ласковым, но проводи-не проводи сейчас по моим запястьям, я задыхаюсь, ибо я в таких темах профи: ты всё равно ведь уйдёшь, пожелав мне счастья и после «доброе утро, ты будешь кофе?». только ты знаешь, у тебя там жена и ужин и «ну, где же ты был?! я тут с ума ходила!», а у меня — учёба, стихи, сигареты, лужи и оставшийся после тебя килограмм тротила, с которым ходить мне — как непутёвый датчик — осторожно, чтобы внутри он не разорвался. наверное, я такой грёбаный неудачник: нету у нас с тобой никакого шанса. ну, конечно, куда уж мне, сумасшедшей дурочке, рождённой июлем жарким, взращённой летом, шатающейся без смысла по закоулочкам, именующейся некоторыми поэтом? у тебя ведь таких там тысячи.. миллионы? и зачем я тебе нужна? это просто глупо! неужели так много лишних у Купидона патронов? а, точно! он же стреляет во всех из лука.. ну, тогда стрел! я ей-богу не понимаю.. мне кажется, просто сбой — барахлит система. так получилось, что мы это назвали «раем», а теперь не знаем, как выбраться из Эдема. это просто случайная, бешеная воронка! я тебя… ну, что ты молчишь?! нечего мне ответить?»

а он только сжимает её в объятиях, как ребёнка,
как самое ценное, что есть у него на свете.

Утром люди совсем другие. Утром они более одиноки. В этом холодном и влажном воздухе.
Вечером люди собираются вместе, пьют коньяк, играют в шахматы, слушают музыку и говорят, что она прекрасна.
Ночью они занимаются любовью или спят. Но утром… До завтрака… Ты совершенно одинок.

кто такой умный наврал с три короба,
что ты лучшая и [тем более] самая?
когда спишь в колыбели уставшего города.
не по возрасту грубая. по сезону пьяная.

или ночью идешь [зачем-откуда-куда]
в подарок окурок равнодушной брусчатке.
ток лижет запястья пустым проводам.
фонари светлячками бьют по сетчатке.

по дороге натыкаешься на лиц типажи.
напрочь забыв, зачем-откуда-куда идешь.
имеешь претензии на ежедневную жизнь.
куришь легкие. вечно кого-то ждешь.

ты темень времен и наглая радость небес.
отражаешься в окнах. плачешь в прихожей.
то ли ангел попутал, то ли сжалился бес,
когда клетки света под кожей множил.
***
…ветер волосами играет на холоде.
опять потерялась, не сумев убежать.
ты самая дикая девочка в городе.
и лучшая шиза [каких поискать]

Хотя - о какой правде или лжи можно говорить, когда тебя не интересует ничего, кроме еще одного часа, проведенного с ней? Касание пальцев, звук льда, ударяющегося о стенку бокала, ее улыбка, ее глаза, ее… всё…

Одному мальчику не хватало денег, чтобы купить плеер, он просто запоминал музыку и слушал ее в голове

Власть сегодня принадлежит не избирателям, а кредитной карточке. Каждый день, когда мы проходим с тележкой по супермаркету, мы голосуем за тот или иной товар. Потребление стало практически религией, как будто мы заменили Бога на Calvin Klein

Бог сказал: «Бойся слез обиженного тобой человека,
ведь он будет просить меня о помощи, и я помогу».

Мир изумился бы, если бы узнал, как много самых блестящих личностей, самых выдающихся, даже в глазах рассудительных и благочестивых обывателей, людей проявляют полный скептицизм по отношению к религии.

А потом я пойду снова туда, посмотрю на едущий товарный и отправлюсь домой под одеяло, подгиная ноги. И так каждую ночь. Ведь только ночью я един с собой.

в чёрном люди под белым снегом, серым небом,
по сути тут делать нехуй. я бы уехал.

Меня увозили в больницу, просили встать,
Дотронуться пальцем до носа, и что-то еще.
А я объяснял, что птицы должны летать,
Что птицам, по сути, без неба нехорошо.

эти сумасшедшие ночи, кто-то пьян, кто-то озабочен