Onlypain

Да, я знаю: тебя не будет. Тебя не будет ни на улице, ни в ночном электрическом шорохе фонарей, ни в выражении лица, когда читаешь меню, ни в улыбке, смягчающей вагонную тесноту подземки, ни в книгах, данных тобой, ни в "до завтра".

Тебя не будет ни в моих сновидениях, ни в моих-непривычных тебе-испанских словах, ни в номере телефона, и в цвете перчаток-тебя не будет. Любимая, я буду сердиться-не из-за тебя, буду покупать конфеты-но не для тебя, буду ждать на углу-но не ты придешь, буду произносить слова, какие только придут на ум, буду съедать то, что принесет официант, и буду видеть сны, какие будут мне сниться, но я знаю: тебя не будет-ни здесь, во мне, в камере-одиночке, где я ещё удерживаю тебя, ни там, в мотке мостов и улиц. Тебя не будет-нигде, нисколько, ты не станешь даже воспоминаньем, я буду думать о тебе-но думать о тебе: лишь тщетно пытаться вспомнить тебя.

Хулио Кортасар

Прошу тебя, только себе не лги,
Ты пол меня, я пол тебя, но мы не целое.
И не друзья и не враги…
Я твой недостаток, Ты Моя Вселенная

А твоего солнца хватит
на десять Африк.
А твоего холода —
на несколько Антарктид…

Роберт Рождественский

Хуже всего- изображать спокойствие. Когда ты не можешь бить посуду, потому что расстроится мама. Не можешь запустить в стену свой телефон, потому что фиг ты купишь новый. Не можешь уйти к друзьям, потому что у них есть дела поважнее. Не можешь даже написать в интернете, потому что не хочешь показухи и жалости. И всё, что тебе дозволено- поедать себя морально, изнутри.

А ты знаешь, что нет.
Нет ничего на свете.
Знаешь, как больно вслед,
идти за тобой.
На мостовой —
играют дети.
А ты знаешь,
что я,
я отреклась во имя.
Во имя…
Солнца, огня —
Во имя Тебя —
Идола и кумира.
А получила тьму.
Тюрьму и пожизненный срок.
Серый, удушливый смог,
и лицо без улыбки.
Ты оказался уж очень прытким.
Живо сменил святой лик,
на дьявольское обличье.
Конечно,
ведь ты же так не привык.
Конечно,
здесь все —
безуспешно.
Эта станция —
не для двоих.
Эта станция,
с пометкой —
" Конечно".
Но ты —
все равно мой родник.
Помнишь,
как в сказке той?
Родник со смертельной водой.
Ты слышал?
Нет ничего на свете.
Кроме той мостовой,
на которой играют дети.

Лукерья Остерман

Не бывает поздно. Бывает уже нахуй не надо.

это опять для тебя из-под рук не поэта. Жаль, на ушедшие поезда не продают билеты.
и если человека не обнять-наверное, его просто нету.
не верить.
а на часах по-прежнему 19:89.

споткнувшись, не падать с больных этажей.
плюс ещё, к тому же, не биться.
обновлять и по новой, что допиты уже.
лишь бы снова в тебя не влюбиться.
хоронить в себе память, что пропита тобой.
где бемольно шёл мимо немного.
нет.ты был не прохожим.ты был каждой весной.
каждым солнцем.дождём.и сугрбом.
каждым сломанным слогом.
брюнетистым богом.
отдаваться тебе без залога.
без налогов.гудков.и плохих новостей.
которым пророчилось сбыться.
и не знать.как ты, с кем ты.без любых из вестей.
по барам.по тёлкам.напиться.
уходить до весны.на пустую из крыш.
пока плеер не сядет.и ты в нём.
ты за каждым углом.и, наверное, не спишь

Об эти строчки бьются, как стекло,

Твоих надежд нефритовые слезы.

Сжимаешь долгожданное письмо

И в каждом слове чувствуешь занозы.

Так больно не бывало никогда,

Как будто скальпель режет по живому.

И оставляет шрамы навсегда,

Словами погружая тебя в кому.

Владимир Ток