zabivai

если повторять слово "Питер" много раз, то получится "терпи "
и это пугает

тяжело осознавать, что твою преданную любовь растопчет именно тот человек, которого любишь

Жизнь не так уж плоха если правильно подобрать антидепрессанты

ладно, ладно, давай не о смысле жизни, больше вообще ни о чем таком
лучше вот о том, как в подвальном баре со стробоскопом под потолком пахнет липкой самбукой и табаком
в пятницу народу всегда битком
и красивые, пьяные и не мы выбегают курить, он в ботинках, она на цыпочках, босиком
у нее в руке босоножка со сломанным каблуком
он хохочет так, что едва не давится кадыком

черт с ним, с мироустройством, все это бессилие и гнилье
расскажи мне о том, как красивые и не мы приезжают на юг, снимают себе жилье,
как старухи передают ему миски с фруктами для нее
и какое таксисты бессовестное жулье
и как тетка снимает у них во дворе с веревки свое негнущееся белье,
деревянное от крахмала
как немного им нужно, счастье мое
как мало

расскажи мне о том, как постигший важное – одинок
как у загорелых улыбки белые, как чеснок,
и про то, как первая сигарета сбивает с ног,
если ее выкурить натощак
говори со мной о простых вещах

как пропитывают влюбленных густым мерцающим веществом
и как старики хотят продышать себе пятачок в одиночестве,
как в заиндевевшем стекле автобуса,
протереть его рукавом,
говоря о мертвом как о живом

как красивые и не мы в первый раз целуют друг друга в мочки, несмелы, робки
как они подпевают радио, стоя в пробке
как несут хоронить кота в обувной коробке
как холодную куклу, в тряпке
как на юге у них звонит, а они не снимают трубки,
чтобы не говорить, тяжело дыша, «мама, все в порядке»;
как они называют будущих сыновей всякими идиотскими именами
слишком чудесные и простые,
чтоб оказаться нами

расскажи мне, мой свет, как она забирается прямо в туфлях к нему в кровать
и читает «терезу батисту, уставшую воевать»
и закатывает глаза, чтоб не зареветь
и как люди любят себя по-всякому убивать,
чтобы не мертветь

расскажи мне о том, как он носит очки без диоптрий, чтобы казаться старше,
чтобы нравиться билетёрше,
вахтёрше,
папиной секретарше,
но когда садится обедать с друзьями и предается сплетням,
он снимает их, становясь почти семнадцатилетним

расскажи мне о том, как летние фейерверки над морем вспыхивают, потрескивая
почему та одна фотография, где вы вместе, всегда нерезкая
как одна смс делается эпиграфом
долгих лет унижения; как от злости челюсти стискиваются так, словно ты алмазы в мелкую пыль дробишь ими
почему мы всегда чудовищно переигрываем,
когда нужно казаться всем остальным счастливыми,
разлюбившими

почему у всех, кто указывает нам место, пальцы вечно в слюне и сале
почему с нами говорят на любые темы,
кроме самых насущных тем
почему никакая боль все равно не оправдывается тем,
как мы точно о ней когда-нибудь написали

расскажи мне, как те, кому нечего сообщить, любят вечеринки, где много прессы
все эти актрисы
метрессы
праздные мудотрясы
жаловаться на стрессы,
решать вопросы,
наблюдать за тем, как твои кумиры обращаются в человеческую труху
расскажи мне как на духу
почему к красивым когда-то нам приросла презрительная гримаса
почему мы куски бессонного злого мяса
или лучше о тех, у мыса

вот они сидят у самого моря в обнимку,
ладони у них в песке,
и они решают, кому идти руки мыть и спускаться вниз
просить ножик у рыбаков, чтоб порезать дыню и ананас
даже пахнут они – гвоздика или анис –
совершенно не нами
значительно лучше нас

С ним ужасно легко хохочется, говорится, пьется, дразнится; в нем мужчина не обретен еще; она смотрит ему в ресницы – почти тигрица, обнимающая детеныша.

Он красивый, смешной, глаза у него фисташковые; замолкает всегда внезапно, всегда лирически; его хочется так, что даже слегка подташнивает; в пальцах колкое электричество.

Он немножко нездешний; взор у него сапфировый, как у Уайльда в той сказке; высокопарна речь его; его тянет снимать на пленку, фотографировать – ну, бессмертить, увековечивать.

Он ничейный и всехний – эти зубами лязгают, те на шее висят, не сдерживая рыдания. Она жжет в себе эту детскую, эту блядскую жажду полного обладания, и ревнует – безосновательно, но отчаянно. Даже больше, осознавая свое бесправие. Они вместе идут; окраина; одичание; тишина, жаркий летний полдень, ворчанье гравия.

Ей бы только идти с ним, слушать, как он грассирует, наблюдать за ним, «вот я спрячусь – ты не найдешь меня»; она старше его и тоже почти красивая. Только безнадежная.

Она что-то ему читает, чуть-чуть манерничая; солнце мажет сгущенкой бликов два их овала. Она всхлипывает – прости, что-то перенервничала. Перестиховала.

Я ждала тебя, говорит, я знала же, как ты выглядишь, как смеешься, как прядь отбрасываешь со лба; у меня до тебя все что ни любовь – то выкидыш, я уж думала – все, не выношу, несудьба. Зачинаю – а через месяц проснусь и вою – изнутри хлещет будто черный горячий йод да смола. А вот тут, гляди, - родилось живое. Щурится. Улыбается. Узнает.

Он кивает; ему и грустно, и изнуряюще; трется носом в ее плечо, обнимает, ластится. Он не любит ее, наверное, с января еще – но томим виноватой нежностью старшеклассника.

Она скоро исчезнет; оба сошлись на данности тупика; «я тебе случайная и чужая». Он проводит ее, поможет ей чемодан нести; она стиснет его в объятиях, уезжая.

И какая-то проводница или уборщица, посмотрев, как она застыла женою Лота – остановится, тихо хмыкнет, устало сморщится – и до вечера будет маяться отчего-то.

А меня тошнит от « my darling, милая, родная»
Не проще сказать: «мне нравится трахать тебя, детка»? Нет, нужно клясться в вечной любви! Ха! Стираю твои дешевые нежные письма. Бред-то ведь на самом деле – ставить улыбчивый смайл и звонить перед сном – желать всего самого светлого. Честней будет признать – неприлично говорить « дай мне сегодня без вопросов», лучше мед в уши и кокетливо прошептать: « я хочу твою душу»

Ты забудешь его. Точно. Однажды это случится с тобой, ты может даже будешь не готова…Но когда-нибудь это произойдет…
Ты забудешь его, когда тебе будет уже все равно, где он и с кем, тебе будет просто неинтересно…
Ты забудешь его, когда только лишь при упоминании его имени у тебя не будет сжиматься сердце…
Ты забудешь его, когда вспомнишь прошлое с улыбкой, уже без грусти…Только лишь потому, что будешь благодарна ему за то, что это было с вами…
Ты забудешь его тогда, когда будет играть та самая песня, а у тебя уже не будет на глазах слез… Просто красивая песня…
Ты забудешь его, когда увидишь его рядом с другой, но ты искренне улыбнёшься…И пожелаешь ему только всего хорошего…
Ты забудешь его, когда перестанешь задавать вопросы: «Почему? Кто виноват?Почему так получилось?»
У тебя на все будет готов один ответ: «Значит, так надо было. Спасибо, что это было с нами. "
Ты забудешь его, когда он поздравит тебя на День Рождения, а ты ответишь: «Спасибо», без каких-либо лишних слов…
Ты забудешь его, когда тебе не будет мучительно больно и обидно, когда ты простишь его по-настоящему…
Забудешь, когда побежишь на свидание, но не к нему, а когда он позвонит тебе, ты спросишь, как у него дела…
Ты забудешь его. Многие через это проходят. Пройдешь и ты. Верь в себя. Верь себе…
не верится.

Ты есть у слишком многих. Мне кажется, ты никогда не сможешь стать только моим. Может когда-то с той, другой, которую ты полюбишь, ты и станешь только ее. Но не сейчас, не со мной. Слишком многие думают о тебе когда засыпают. Слишком многие пишут твое имя на запотевшем стекле. Слишком многие, слушая ту или иную песню о любви, думают «да, это про нас». Слишком многие верят, что ты влюблен в них. И это твоя винапобеда….

чем больше он трепал мне нервы, тем сильнее я его любила, и понимала, что таких как он не существует и именно поэтому его нельзя отпускать.. никогда нельзя отпускать.…

не мой родной.ничей

А знаете что главное в жизни? Нихера не ваша метафорическая и несчастная любовь. А ром и текила с лимоном! Лучшая подруга собутыльница и что бы секс был здоровый!Да! Что бы голос от криков срывать и ходить еле еле. Что бы вздрагивать от воспоминаний и синяки с засосами лечить! И нихера не ваша нежная любовь! И срала я на ваши красивые несчастные жизни…

ты нужен мне до ссадин на коленях, до хриплых стонов, до искусанных губ и царапин на спине.

Ты – мой фарфоровый мальчик.
Я ставлю тебя на полку.
Любуюсь, тихонько плачу.
Я становлюсь неколкой

Но под прозрачным фарфором
Синеют тонкие вены,
И сердце стучит так скоро,
Так искренне, откровенно,

Что можно забыть о полке,
Статичности и фарфоре…
И только любовь, и только…
Ты – мальчик-вулкан, ты – море.

Абсент наливаю в рюмки.
Себе и тебе, мой мальчик.
Пытаюсь взять себя в руки.
Я неколкая, значит?

Я допиваю залпом.
Ты свой совсем не тронул
Не любишь абсент на завтрак?
Может текилы? Рому?

Ах, да! Я совсем забыла!
Статуэтки не пьют вовсе.
И под ребром заныло…
В фарфор упираюсь носом……

*но ты, главное, знай, что*

Ты – мой фарфоровый мальчик.
Я ставлю тебя на полку.
Любуюсь, тихонько плачу.
Иду заряжать двустволку

Для тебя я как сигарета. Хочешь берёшь, хочешь не берёшь, выкуриваешь до конца, и выкидываешь. А ещё ногой сверху притоптать можно что бы сука не дымила.

С такими девочками надо быть нежными.
Надо сжимать их худенькие запястья и целовать пальчики поочередно.
Надо заботиться о них как о маленьких детях.
Они должны чувствовать крепкие плечи, в которые можно спрятаться с наслаждением.
Девочки должны сжимать грубые мужские ладони и ничего не боясь, идти вперед.
Таких тонкочувствующих девочек надо целовать в грудь, восторгаясь.
Слушать их бред, и подыгрывать блеску глаз и добрым улыбкам.
Их нужно целовать в висок, и пришептывать «я люблю тебя».
Нужно быть дерзким, чтобы синдром «принцессы» не зашкаливал нормы.
Шалостям нужно не только по-доброму улыбаться, но и поддаваться.
Нужно быть строгим, а они пускай с карамелькой за щекой.
Можно покупать им мыльные пузыри.
Таких ранимых девочек надо крепко сжимать в объятиях и говорить им шепотом «будь умницей».
Смеяться с ними над поклонниками-ровесниками, но не над чувствами.
Целовать их в ссадины коленок.
Улыбаться их маленьким и глупым обидам.

С такими девочками надо быть аккуратным, потому что они могут расцарапать потом душу за то, что обнажили спины.
Такие девочки придаются похоти, но на самом деле они хотят воздушных шариков и плюшевых мишек.
С такими надо быть осторожными, ведь они могут незаметно украсть сердце.
А потом, как бы невзначай, разбить или, в конце концов, в силу своей легкомысленности и растерянности просто потерять.
Итог один: не связывайтесь с такими девочками.
Интригующе, конечно, но слишком уж высока цена, поверьте.

Он приходит, когда у тебя потолок заплёван.
Он приходит, когда ты готова убить любого,
Кто напомнит тебе о времени года\суток,
Он приходит, когда забываешь, как бьют посуду,
Потому что в твоих стаканах утихли бури.
Он всегда не в себе, он смеётся и много курит,
Он слегка утомлён бесконечными after-party..
И глаза у него такие, что можно спятить.
Он приходит, и ты забываешь про сон и пищу.
Он не ищет любви, он давно ничего не ищет.
Он садится напротив, гитару берёт и разом
Твоя жизнь накрывается медным гремучим тазом…
Это мальчик «пиздец», это мальчик «сушите-вёсла»,
Это мальчик «плевать-я-хотел-что-случится-после»,
Это мальчик «сегодня-здесь-завтра-в-Амстердаме»,
Это мальчик «шизофрения-не-за-горами».
У него то пожар, то потоп, то медные трубы,
Он бывает пронзительно нежным, но чаще грубым.
Он молчит, запивает твои откровенья чаем,
Выгибается раненым тигром, когда кончает.
Он целует твою ладонь, говорит "спасибо",
Ты встаёшь на дыбы, ты как будто висишь на дыбе.
Он уходит, и ты сползаешь по стенке на пол,
Опрокинув стаканчик ядрёных сердечных капель…
Он уходит, и ты понимаешь, что это финиш,
Собираешь себя по частям и опять половинишь,
Четвертуешь, рыдаешь, роняешь себя с балкона,
Каменеешь у зеркала, как Медуза Горгона.
Это мальчик «привет», это мальчик «какая-жалость»,
Это мальчик «я-не-припомню-где-мы-встречались»,
Это мальчик «таких-не-любят-таких-стреляют»,
Это мальчик «пиздец».
Ты жива ещё?
поздравляю.