♥ Я ищу этот свет в знакомом окне.. среди сотен огней ночных фонарей. И в тишине мой силуэт размоет каплями на стекле…
Всё было, вроде, как всегда: жена готовила обед
Но приключилась вдруг беда: он взял и вспомнил про секрет
Под шум и кислый запах щей, ворчанье суженой с утра
Он вспомнил всё до мелочей, как будто было то вчера…
…Она сидела у окна, и мягкий чудный лунный свет
Окрасил в бледные тона её прекрасный силуэт
Струились пряди по плечам, скользили змейками на грудь
И он подумал сгоряча: "Женюсь на ней когда - нибудь! "
Он вспомнил всё до мелочей: изгибы линий, мягкость губ
И жар её простых речей, и за окном огромный дуб
Сплетенье рук…Слиянье тел… Каскад каштановых волос
И то, как он её хотел до исступления, до слёз!
Признаний трепетных поток, как он на ушко их шептал!
Смешной над ухом завиток, что от дыханья трепетал
Она смотрела на него глазами влажными, как ночь
Слова пьянили, как вино: "Люблю тебя… Роди мне дочь "
С утра он потерял покой: то суетился, то скучал
Потом, закрыв лицо рукой, сидел на стуле и молчал
Жена ворчала, как всегда. Ругала убежавший суп
И он отметил, что года ей, постаревшей, не к лицу
Как не идёт ейбелый цвет и пряди крашеных волос
И целых двадцатьвосемь лет всё как - то было не всерьёз
Вдруг он вскочил, схватил пальто, забыл про шапку и носки
Все двадцать восемь лет - не то… Все двадцать восемь зим - тоски
Нашёл тот дом. У дома - дуб. Взбежал по лестнице стрелой
Унять бы дрожь с холодных губ, и трусость гадкую - долой!
Наверное, она сейчас пьет чай и кутается в шаль
И из её прекрасных глаз струится тихая печаль
А может, принялась вязать? А может кружево плести?
Так много надо ей сказать! А главное сказать – прости.
Открыла дверь…В глазах - вопрос. Ей было снова двадцать лет
Каскад каштановых волос…Знакомый сердцу силуэт
Над ухом -лёгкий завиток… Как много лет назад - точь в точь
" Вы неошиблись?" Нет, не мог… Вы Аня?" Вера… Её дочь "
" А Аня?" " Мамы больше нет… Кто Вы?" Он повернулся вспять
" Я шёл к ней двадцать восемь лет…" “Она ждала” …
Как закружилась голова… Как сердце ухнуло в груди!
И вспомнил он её слова с мольбою: "Ты не уходи! "
Он сгорбился.Поплёлся прочь. Сплетенье рук…Слиянье тел
Люблю тебя…Роди мне дочь… А он ведь вправду дочь хотел
Как странно. Ани больше нет… Заплакал…. Бросил в тишину
" Я буду много - много лет любить тебя… Тебя одну!
Плакала *_*
В не раз уже заштопанном халатеИз яркого цветного волокнаВ больничной переполненной палатеСтоит старушка, плачет у окна. Её уже никто не утешает-Все знают о причине этих слёз.Соседок по палате навещают, А ей, лишь раз, сынок халат привёз.Про тапочки забыл, сказал смущённо:— Я завтра привезу… Потерпишь, мать?— Конечно, потерплю. Я ж на перинкеИ в шерстяных носках могу лежать.Куда мне тут ходить? Простора мало.Покушать санитарки принесут.Меня болезнь настолько измотала, Что мне б лишь полежать, да отдохнуть.Вздохнул сынок, отвел глаза в сторонку:— Тут… Понимаешь…Дело есть к тебе…Всё это очень путано и тонко…Но ты не думай плохо обо мне!Квартира у тебя стоит пустая, И мы с женой подумали о том, Что ты то там, то тут… Одна… Больная…Поправишься — к себе тебя возьмём!И внуки будут рады, ты же знаешь!Они души в тебе не чают, мать!Всё!Решено! Ты к нам переезжаешь!Твою квартиру будем продавать!Достал бумаги, молвил без сомненья:-Я все продумал, мне доверься, мам…Как только мы увидим улучшенья, Отсюда сразу жить поедешь к нам.Что скажешь тут? Он сын ей, кровь родная…А внуки- ради них и стоит жить!И подписала, не подозревая, Как все на самом деле обстоит.Проходят дни, проходят и недели…Сынка все нет. И вряд ли он придёт.Старушку тешали и жалели…Но кто же и чего тут не поймет?А с каждым днём старушка всё слабеетИ по ночам все чаще снится сон, Как кашку по утрам сыночку греет, Но плачет и не хочет кушать он.И первые шаги сынка-малышки, И слово, что сказал он в первый раз, И первые царапины и шишки, И детский сад, и школа- первый класс…Врачи молчат, стараясь что есть силыХоть как-то ей страданья облегчить.А родственники строго запретилиСтарушке про диагноз сообщить.Она не знает, что больница эта-Не городской простой стационар, Что шансов на поправку больше нету…Но, для нее незнанье-не кошмар.Табличка «Хоспис» на стене у входаЕй ни о чём плохом не говорит.На странные слова давно уж модаИ нужно ли кого за то винить?Она не знает, что сынок исправноЗвонит врачам, в неделю раза два:— Вы ж говорили- умирает… Странно…Что до сих пор она ещё жива…Она жива. Она всё ждет и верит, Что сын придёт, обнимет, объяснит, Откроются сейчас палаты двери, Она же всё поймёт и всё простит.С последних сил встаёт она с кровати.Держась за стенку, подойдёт к окну.Насколько ей ещё терпенья хватитТак верить безразличному сынку?Она готова до конца стараться.И сил, что нет, она должна найти.Вдруг он придёт? Она должна дождаться!Придёт…Ну как он может не придти?Стоит и плачет… Ждёт от сына вести…На небо лишь посмотрит невзначайИ теребит рукой нательный крестик-Мол, подожди, Господь, не забирай
Мой мужчина.. он не любит ресторан,
Но яичница на ужин – при свечах.
И одним моим присутствием он пьян,
Столько нежности всегда в его речах.
Мой мужчина на внимание не скуп,
Хоть не много времени свободно у него,
На обед сварить он может вкусный суп,
И на диск запишет нужное кино.
Мой мужчина на свиданье опоздал,
Я ругалась про себя: « Вот ты каков!»
Оказалось, что цветы он мне искал,
Он не мог ко мне приехать без цветов.
Из мужчин мне кто-то резко возразит:
«Этим бабам лишь брильянты да меха!»
Пусть на женщину свою он поглядит,
Может, рядом совершенно с ним не та.
Щедрость – вот мужчин достойная черта,
Безразлично сколько денег у него,
Он для женщины, которая нужна,
Сможет праздник сделать просто из всего
Поцелуй набегу, у двери,
Обещанье вернуться к обеду…
Ночь, зима, за окном фонари,
Телефонный звонок: «Не приеду».
После - розы и приторность фраз,
Мол, прости, не хотел, так сложилось,
Честно-честно, в последний раз!
И опять всё замялось, забылось.
Ресторан, ужин, свечи, вино,
Секс… И снова с утра обещанья.
Ночь, зима, фонари за окном,
Извинения, слёзы, признанья.
Это замкнутый круг вновь и вновь,
И на чувствах новая трещина.
Не игра это, это любовь,
А любовь придумали женщины .
Ты перебираешь клавиатуру,
будто чьи-то волосы, или шарф.
Строила планы, строишь больную дуру,
Почему ты не можешь собой дышать?
Ты же пахнешь краскою типографской
И духами, прихваченными с собой
Из восьмого корпуса, по-дурацки
Кем-то там оставленными. Совой,
Совы пахнут синим экраном, кофе,
Или обжигающим каркадэ,
Тополиным пухом на теплой кофте,
Пристающим намертво, как и ты.
Потому, как прощения, просишь встречи,
Как глоточка свежести - это так.
Зная, что и этот - не безупречен,
Отбиваешь свадебным маршам в такт.
Потому ты тыкаешься в плечо им,
Разлитературиваясь навзрыд.
По ту сторону провода твой Печорин
Разжигает где-то в тебе костры.
Ты всегда влюбляешься в фаталистов,
Без материального и души -
Перед самым рассветом темно и мглисто.
Но пока умеешь дышать -
дыши.
(с) Стефания Данилова
Мне наплевать, что было и что случится. Жизнь - это синие-синие поезда. Это метро, и поезд куда-то мчится. Едущим в путь просьба занять места, а провожающим.. Слушай, давай уедем.
Пусть у меня мало заплечного опыта, а в полосатой сумке резвится ветер. Слушай, пускай весь мир пропадает пропадом.
Двери сейчас закроют, уйди с порога, ты, разумеется, можешь шагнуть назад. Я за двоих посчитала счета и сроки, все за и против, или против и за. Может быть, от тебя никакого прока, но больно уж согревают твои глаза.
Больше всего люблю я, когда - дорога, как и куда - неважно, и даже с кем. Люди - это в избытке дела, и мало Бога, и не рисуют веточкой на песке. Лет мне, конечно, менее, чем немного, только седые волосы на виске.
Только ты тоже пленник дороги, мальчик. Едем, а там решим уже, что и как, может, даже напишем о нас романчик, где каждое слово будет острей штыка.
Мне наплевать, что было и что случится. Двери закрыты, мой или твой вагон… Это решим потом. Поезд пока что мчится. Слушай, давай поймаем ветер с окон, пустим к тому, что в сумке заснул, похрапывает. Кто-то признался в любви боковой панели. Слушай, ты слышишь? Что это? Дождь накрапывает… Ладно бы дождь, но это в метро. В тоннеле.
Дождь, значит, будут улыбки и вечный май. Мира не будет, труд - не по нашей части.
Слушай, давай я буду твоим… ну, счастьем?
Только сперва поймай.
(с) Стефания Данилова
Что я без тебя?
Небо
Где ты никогда
Не был
Что я без тебя?
Листья
Всех отговоривших
Истин
Что я без тебя?
Строки
Укорачивающиеся
Сроки
Что я без тебя?
Камень
В сердце преврати
Руками
Что ты без меня?
Солнце
Зажигающее собой
Социум
Что ты без меня?
Кто-то,
Заполняющий все
Пустоты
Что, когда мы вместе?
Лента
Что ведет в чудесное
Лето
Ветру
Сломанная Кукла
Виртуальная встреча. Реальная страсть.
В моей жизни ты - самая важная часть.
В моей жизни ты - свет после мрака ночей.
Мой хороший, мой нежный, мой светлый, ничей…
Для тебя я - никто. Для тебя я чужая.
Ты наверно другую сегодня ласкаешь.
Ты наверное веришь губам ее сладким.
Но порою меня вспоминаешь украдкой
Как одну из страниц ненаписанной книги
Твоих встреч и невстреч…. Мне знакомы интриги.
Даже если обман все, что было той ночью,
Все равно я скажу: "Я люблю тебя очень".
они встретились на базаре, два года с лишним…
если память не изменяет - в конце июля,
или даже в начале августа, ведь Всевышним
несомненно виднее, когда это нужно.. Юля
была девочкой-сказкой, девочкой перспективой,
впереди ее ждал успех и учёба в ВУЗе.
как и все обожала Дэппа, была строптивой,
ну, а каждую ночь свою отдавала музе…
он был старше ее намного - ему за 20,
поступал на магистра, хотел очутиться выше.
она знала его привычки, могла смеяться
над любой его шуткой, а звали мальчонку Мишей.
и вот так сложилось, что мир оказался против.
ну, вы знаете, как бывает в нелепых книжках?
а родители ухмылялись: - переживёте…
- Юль, зачем тебе он? зачем? - полюбила слишком,
и я в курсе, для каждой боли свои таблетки,
но у Юли совсем изношен сердечный клапан
и живёт потому, не ведая… «птицей в клетке»,
он когда уходил, то много курил… он плакал…
а сейчас… а сейчас взрослее. совсем большие.
у обоих работа, планы… чужие судьбы…
но я очень прошу, прости за всё
напиши ей…
*очень жаль, что врачи, со временем,
не спасут их.
Февраль 2012
здравствуй, сердце моё. как дышится? как живётся? курить не бросил?
мне отныне почти не пишется, а виной послужила осень.
и плевать, что февраль на улице. я мытарствую вне погоды.
не сходила на фильм Кустурицы.
не фанатка его пародий.
__
не сходила вчера на лекцию - очень скучно и зябнут плечи.
ненавижу, как Рамазанова, если лечат*… ступеньки, вечер.
ожидание дурью множится. я пишу тебе сотни писем.
как работа? начальник жмотится или может тебя повысил?
__
как ты, сердце мое, с кем дружится? это враки, что вёсны лечат.
не поверишь, теперь я лужица, а не море… восполнить нечем,
содержание соли, если бы… ты приехал, а так… всё мимо.
неудачница-переводчица
обаятельна и любима.
но впервые не жду, не хочется. сны растаяли, обещания…
ничего не бывает сладостней удовольствия от прощания.
__
ничего не бывает искренней, чем желания о прощении
я тебя обнимаю письмами. или мыслями.
с возвращением…
Анна Лысюк. Майское (хисти)
Остолопствую. Сумасбродствую.
Обезумела, дальше некуда.
Я сама себе — и холопствую,
И дворянствую. Больше некому.
Понимал бы кто привередливость.
Объяснил бы кто (чем паясничать),
Для чего нужна сердцу въедливость
В глубину вещей. До неясного.
А за стенами, а за окнами
Сумасшедший май бродит с посохом,
Тычет палкою в землю мокрую,
Да стучится в дом тихим постуком.
Там, в ночи, ему — ливни вылиты,
На безлюдии, сам себе родня,
Моему он шлет сердцу выверты,
Своему берет откровения.
Распахну ли дверь из последних сил,
Загляну ль в рассвет, точно в обморок, —
Сумасшедший май провода скосил
Да жует луны сочный окорок.
И опять сижу — остолопствую.
На своем шесте кукарекую,
Что сама себе — и холопствую,
И дворянствую. Больше некому.
Быть сильной женщиной по жизни нелегко…
Уметь прощать порою больно, да и сложно…
Порхая в огненных объятьях мотыльком,
Быть сильной тяжко… и порою невозможно…
Есть в сильной женщине спокойствие и честь,
Она себя мужчинам в дар не обещает.
Дань благородства и терпения в ней есть,
Её слащавой лестью фразы не прельщают…
Сильна та женщина, что ласково-нежна,
Что быть умеет и опорой и поддержкой.
Шагнёт воздушною походкой от бедра,
Скользнёт меж грубости волшебной белоснежкой.
Где больно – стерпит, где обидно – промолчит,
Без укоризны взвалит всё себе на плечи…
В интрижке - мужа сгоряча не обвинит,
А раны рваные – молитвами залечит…
Она умеет быть горячей в холода,
И страх замёрзнуть в жизни точно не покажет…
Переживёт, коли обидела судьба
И местью грубою другого не накажет…
Она сильна, хоть и рыдает по ночам,
Её не купишь за подарки дорогие…
Прижаться хочет так к родным, мужским плечам,
Пусть чуть сгрустинкой, но… с приятной ностальгией…
Быть сильной женщиной по жизни нелегко –
Ведь от природы мы слабее, чем мужчины… Нас даже словом можно ранить глубоко,
Не от того ль на лицах женщин есть морщины ?…
Я когда-нибудь начну писать стихи,
чтобы и со смыслом и легки?
чтобы проникали в глубь души!?
чтоб могли людей растормошить?!?
а то все несчастная любовь,
слезы, сопли и обиды вновь…
Где цветов охапки, радость встречь?!?
это я хочу в стихах сберечь!!
иногда нахлынет…пишешь, строчишь..
и не замечаешь грязный почерк
на бумагу льются чувства, мысли
о любви, друзьях и смысле жизни…
но тут вдруг мне непонятно стало…
а о чем я здесь сейсас писала?!…
просто были ручка и тетрадь…
просто захотелось написать…
В твоём голосе снежность/небрежность/нежность (нужное подчеркнуть).
Любишь пряники, фрукты, конфеты, но всё же предпочитаешь кнут.
Если ты на взводе, боржоми пить поздно – стоит ловить такси.
И когда я с тобой, я то взрослый мальчик, то заводной апельсин.
Ты не женщина-вамп и почти не кошка – даже скорее ртуть.
И твой маковый запах – осадком в лёгких – если сумел вдохнуть,
Ну, а коль не сумел, то остался жив и сберёг свои сон и покой.
Ты всегда можешь взять и поставить точку чуткой своей рукой.
Ты – моё либидо/плацебо/небо. Вечный мой Казантип.
Ты легко заменяешь на время отпуска дьявола во плоти,
И резвятся в бездонных глазах-озёрах тысячи чертенят.
Но по большей части ты – вылитый ангел. Перья так и летят.
И помогут мне вряд ли антибиотики, магия или гипноз.
Мне тебя не забыть, не убить. Усилия все мои – псу под хвост.
Но хочу ли я этого в самом деле? – что мне сказать в ответ,
Ведь когда я с тобой, я существую, а так – меня будто и нет…
© Майк Зиновкин
Кот
Этот мальчик пахнет табачным дымом, последним виски. Он уходит и возвращается по-английски в старый бар, где седой бармен и чертовски близкий, обаятельный, сонный, откормленный серый кот. Он читает последние сводки прошедших будней и старается слишком много о ней не думать. Он не любит её, но пока не встречалась чудней, или может чуднее - кто теперь разберет.
Кот считает его дураком, недалеким малым. Он ведь знает - она ночами его искала, прибегала сюда, собиралась начать с начала… Приносила коту игрушки и молоко. Тихо гладила мягкую шерсть, утыкалась носом и шептала: "Ну ты подумай, какой философ… Он ведь знает про все, кроме самых простых вопросов. Это видимо, кот, чересчур для него легко".
Мальчик гладит кота. Тот мурлычет надсадно, громко. Повторяет вопрос: "Где ж ты был так долго? Она замужем, слышишь? Она уже ждет ребенка от того, кто лишил ее этих пустых забот, кто не ждал что она превратится в одну из многих… Слышишь, глупый? Ты больше ее не трогай! "
Этот мальчик здесь каждый вечер. Чуть больше года. Его ждет здесь, пожалуй, один только серый кот.
© Copyright: Анна Кулик, 2012
Свидетельство о публикации №11202189091
Самые популярные посты