– здравствуй, ну где ты там?
так больно одной видеть потухшие грязные лужи
и потоки леденцовых слов, которые бьют по глазам и режут руки.
но ты просто забудь. и держи губы в клетке.
ведь в моём городе по-прежнему проходит заседание душевнобольных.
руки у них совершенно ровные. разные болезни.
у кого-то акро-, у кого-то аутофобия.
а я? боюсь боли и тоже иногда туда захожу.
иногда, конечно, и выхожу.
чаще по вечерам. но меня, в отличие от них, не спасает сытный воздух улиц,
манекены с витрин, непрочно улыбающиеся консультанты в магазинах,
легко дышащие девушки с плакатов,
даже пакеты с «РИВ ГОШа» уже не радуют своей радужной улыбкой
и не умиляют палаты шариков.
теперь мне ближе сердцу антидепрессанты, в особенности – прозак.
на чёрной речке кафе со свечками
– мои ванильно–ментоловые мысли изжёванные.
и ничего нет в будущем. кто он вообще, этот будущее?
и когда он вернётся домой?
простите, просто сегодня я заедала банальным аспирином, совесть под виски.
забавное чувство. с ним так весело.
а потом закрашивала вены пудрой.
перематывала бинтом, чтоб не слезла до весны,
ведь обожглась уже твоими быстро облезшими чувствами,
хватит уж.
берегла этот лимонный запах, пока не завяли лимонные мысли.
пересматривала наши короткие трейлеры,
пока не подавилась комментариями,
думала, что пройдёт, но пальцы привыкли забывать о кнопке « delete »,
я ведь её до сих пор продлеваю в дельту наших притоков,
или скорее
– затонов
дыша вишнёвыми мыслями, которые ты не произносишь вслух,
я сама нарисовала на карте города наш сберегательный банк.
хоть он и не сберёг эти чувственные, тонкие отношения,
стало как-то легче спать. спокойнее жить.
хоть они и не сбережённые, но по-прежнему наши.
и прыгая вверх, мечтала достать до неба,
не знав, что небо носит наши ноги.
скачала гвоздично-немое кино. о самоедах.
и устало удивлялась, как они научились жить с этим холодом в пятках.
а я же не смогла выжить с холодом в сердце от потери твоего пульса.
я разве настолько хрупковато-вялая?
а голос со временем становится истошно-синим. наболевшим.охрипшим.застывшим
– это всё уныние осени и озябшие, холодные ладони от тебя до дома.
и эти коммы и комы в горле от прочтения томика Маяковского
– странный. странный.
в его мире, ведь тесно и пусто.
в моём же, всё так же живут книги с запахом мяты,
припухлые от сухости губы,
поезда, уносящие тебя от меня в далековидный Китай,
и конечно!
подъезжающие часто эвакуаторы,
которые забирают твои слова и чувства
– а они были всего-то неудачно припаркованы.
by cherry sky*