Неужели ты сомневаешься? Да, после случившегося месяц назад я бы тоже засомневалась на твоём месте. Но мы столько всего пережили, включая это, разве нет? Пускай мы не так близко, как хотелось бы, но за наши спины плавно уходит четвёртый год эмоций, переживаний и свершений.

Я люблю тебя, люблю, люблю так, как умею. А умею я плохо. Да, поэтому-то ты и сомневаешься — потому что я почти никак не умею. Я не владею искусством слова, и язык чувств мне так же чужд, как палящее тепло солнца далёкому Северу.

Я тянулась к тебе на протяжении этого времени. И не случалось в моей жизни ещё такого человека, который бы смог истребить всю мою сущность, сжечь дотла, изничтожить, а затем из пепла, из оставшейся ничтожной горстки, сотворить бескорыстно моё новое Я. Другой на моём месте возненавидел бы тебя и проклял трижды, но вот только не я. Нет, вернее, не Я-нынешняя, та, которая понимает и здраво осознаёт цену за сотворённое. Я буду вечно благодарна тебе за это, ибо мне известно, что второго такого человека судьба не предоставит. И не надо мне.

Долгое время я не могла понять, что со мной происходит и почему что-то внутри заставляет возвращаться к тебе снова и снова. Это можно сравнить с отчаянным рвением раненой птицы взмыть в небо и встретить очередной огненно-красный рассвет. Мне так же казалось это невозможным. Я верила в то, что ты не подпустишь меня и выставишь за порог своего круга навсегда даже не дождавшись объяснений. Знала ли я, что эта сверхъестественная тяга к тебе и есть любовь?

О, разумеется, нет. И лишь спустя три года я начала понимать, что к чему. Повзрослела ли, поумнела — может, так, а может и попросту что-то внутри завопило истошным криком, твердя: «любишь, любишь, любишь»! И я не внушала это себе. Я прочувствовала. Поначалу слабо и неуверенно, а затем, с каждой неделей, перетекающей в месяцы, я до конца убедилась в этом. В том, что я люблю тебя и только тебя. Может, по-детски, наивно, чисто и светло, но зато только тебя.

Я жалею о тех словах, сказанных не тебе; знал бы ты, как жалею. И я знаю, что ты возненавидел меня в те минуты. Я понимаю свою ошибку. Я понимаю, откуда сомнения. Я до сих пор, говоря честно, мечтаю провалиться под землю и забыть, да только вот покой я вряд ли когда-нибудь обрету. Только если однажды сомнения пожрут твою сущность и ты оставишь меня, как когда-то я оставляла тебя.

Они все смотрят на меня с восторженным испугом, как на ненормальную. «Полюбить её! Сумасшедшая! Иди проспись и передумаешь!»

Но разве это их дело?

Вне всяких сомнений, нет. И пусть захлебнутся кровью от своих же воплей. Пусть выбирают, кого самим любить. Надеюсь, их любовь не принесёт им горя, как и мне моя не принесла и, я верю, не принесёт никогда.

Мне жаль и я готова миллиарды раз на коленях просить прощения, лишь бы январское не повторилось снова. Я не хочу вспоминать. Я оставила ту часть прошлого, что мешала мне идти дальше. И она забывается, она уходит; она словно отслаивается от основного пласта воспоминаний.

Во мне всегда сомневались. Во мне сомневались всегда и все. Я не оправдала возложенных на меня надежд, и все твердили, что это неправильно, что я для них кто-то позорный, убогий и мерзкий. А мне было всё равно. Я шла дальше, не обращая внимания на это всё, и пламя ненависти разгоралось в моей груди. Однажды, если ты оставишь меня, оно сожжёт созданное во мне тобою и вырвется на свободу. Тогда Я и сгину. Рано или поздно это случится, я знаю, я знаю.

Я знаю.

Я люблю тебя. И ненавижу их всех. Втайне, молча, я презираю каждого, кто смотрит на меня, кто дышит рядом. Каждого, кто чувствует кожей порывы ветра, кто ощущает тепло солнца. Иногда через мои мысли проскальзывает желание, чтобы они все захлебнулись кровью этого мира.

Но несмотря на это, я продолжаю мирно улыбаться каждому, кто идёт на контакт, и так же искренне любить тебя и восхищаться Тобою.

XI. II. MMXIX.