Я не знаю, это временно или нет, мне бы отдохнуть от него недельку, и тогда я пойму, надо ли уходить. Такие чувства, которые у меня были, еще и взаимные, не часто приходят. Год назад, когда он ушел, я твердо решила, что верну его, потому что без него в жизни не было смысла. Так страдала, что даже стихотворение написала, прости господи. А теперь он меня раздражает, причем в такой малости. Вот я ему говорю, что единственная опера, которая меня захватила, - это "Евгений Онегин", а он говорит, что она плохая, о "бытовухе" (так он почти во всех произведениях называет любовную линию), притом, что он и Пушкина не читал, и оперу не смотрел. Это так узколобо, у меня сердце разбивается, когда он такое говорит. Не понимаю, это правда пропасть между нами или я просто его не люблю больше. Раньше я хотела с ним жить, несмотря на коммуналку, а теперь больше думаю о том, какая у них там грязнющая кухня с тараканами. Они так годы живут с сантиметровым слоем жира на стенах, и живут почти одни женщины, а не могут собраться и помыть, только травят иногда, так что толку, когда так грязно. Меня это не пугало, вот приду, мол, попробую всех собрать, отмыть, а сейчас не знаю, зачем мне там жить. И что в нем мне больше всего нравилось, так это созерцательное отношение к собственным невзгодам, тихая насмешка над жизнью. А сейчас он постоянно ворчит. Он заболел и теперь постоянно должен думать о своей диете, что, может, любого сделает ворчливым. Понять это можно, но полюбить нельзя.
Но так не всегда, не всегда. Иногда я все еще замечаю его красоту. И он мне совсем не как чужой. И хорошие дни у нас еще бывают.
Допустим, это не пройдет, но как страшно уйти. Страшно с ним так поступить в нелегкое для него время, и страшно остаться одной. До него я встречалась с первым, кто предложит, чтобы не чувствовать себя одинокой, а теперь-то я так не смогу. Одна Лиза говорит, что я так стану сумасшедшей кошатницей, вторая говорит, что мне всего 21 год - все впереди, а третья говорит, что быть одной лучше всего.
Это все, из-за чего я не могу заснуть сегодня.