Я читал много книг, но тебя я прочесть не смог. Я писал много строк, но тебя написать нельзя. Просто ты каждый раз появлялась под эпилог, Независимой тенью сквозь строчки мои скользя. Я чертил на стене путь от комнаты до тебя, Рисовал твои руки на жёлтых страницах книг, И ужасно боялся нечаянно потерять Эту хрупкую связь, Возникающую на миг. Снова выучив буквы, я тщетно слагал слова: Получалось лишь имя, Звучащее как табу. Видно, формулу счастья случайно настиг провал, Ибо счастье моё умещалось в цепочке букв. Я любил тебя? Боже, конечно же, Я любил. Но не так, как народ любит музыку и вино. Если я был ранением, ты была – белый бинт, Между жизнью и смертью связующее звено. И от этой любви можно было сойти с ума. От себя самого навсегда совершить побег. И я дал себе слово: за месяц создать роман, Где не будет ни строчки, Написанной о тебе. Я творил день за днём, Я писал обо всем подряд, Мой роман превращался в бессмертную ленту слов. Так прошло сорок дней. И однажды под вечер я Окончательно понял: роман, наконец, готов. Но когда я открыл его, сделав глубокий вдох, Залегла сеть морщин в уголках потемневших глаз. Ведь на каждой странице, Исписанной от и до, Было имя твоё, повторенное сотни раз. Владимир Листомиров