М ожно было бы начать так: ' В некотором царстве, в некотором государстве', но я не королева и не принцесса, а обычная журналистка, которую послали в суд, чтобы запечатлела в блокноте, как проходит судейство, подойти к защитнику и к обвиняемому, чтобы взять интервью и суметь написать об этом событии красочно и интересно, каким бы на самом деле грустным и отчаянным оно на самом деле не было. На самом деле я очень переживала. Мне казалось, что я не справлюсь. Представляете, я около 2-х часов выбирала что мне одеть и обуть в суд, ведь это внешний вид всё-таки о многом говорит. В результате я оделась так, что Кристина увидев меня сказала:
- Ну выглядишь такой взрослой. Наконец твой образ соответствует твоему уму.
В общем говоря, сложность ещё была в том, что я должна была бежать закрытый марафон за Москву и как по иронии судьбы, этот забег начинался прям, когда заканчивалось судейство. Потому ьо в мою сумку я сумела уместить ещё и кроссовки и шорты и топ. С утра, вот так вот снарядившись я поехала в суд. Честно говоря, как проходило дело не могу сказать что в шоке сидела, но заворожило меня это зрелище, как юристы пытаются отстоять мнение своего клиента, как они защищают, как порой агрессивно стучал молоточком судья и вообще вся атмосфера. Сидящая в зале в слезах мать того парня, который как бы считается что убил дочь другой матери, которую пытались успокоить все. А девочке было только 17, т.е. она как я и имя какое красивое: Елизавета. Знаете, я сразу вспомнила, как Лермонтов описывал княгиню Елизавету в своей оде о 'Восшествии на престол….'. Казалось, что на некоторое воемя я очутилась в тот период. В общем говоря я почувствовала удовольствие от того, что делала - это моё. Криминалистика это моё, прозвучало в голове. Отправлю в деканат подписанную бумажку об окончательном ввыборе: криминалистика. При чём, потом бы я хотела ещё общаться с этими убийцами, насильщиками, сумасшедшими, чтобы узнать что же влияет на их поступки, что руководит ими. Суд начинался в 8 утра и должен был закончиться в 10. В 10:30 начинается марафон. Я должна была быстрым темпом задать вопросы защитнику и забежав в туалет, переодеться и уже бежать, но…если бы всё прошло гладко, то я была бы не я. Из-за этой матери дочки, которая на фоне эмоций полезла к этому типа 'убийце' сделали перерыв и естественно о 10 часах уже не могло идти и речи. Чтобы сэкономить время я решила подойти к защитнику. Вот теперь-то улавливайте все насмешки судьбы. Его зовут Иван Витальевич. Сколько ему лет - не знаю, но на вид я дала бы ему от силы 25. Очень улыбчивый, открытый. Я постоянно смотрела на часы и поэтому его вопрос о том: ' вы куда-то спешите? ' был в тему, и поэтому я решила кое-что уточнить.
- А вот скажите, что будет после перерыва?
- Скорее всего, что всё перенесётся на понедельник, а…
Н е успел он договорить, как я на 15 см каблуке, после мисс мне вообще никакой не страшен, полетела в туалет, можно сказать, раздеваясь на бегу, слыша, что этот юрист зовёт меня и бежит вдогонку. Когда я забежала в кабинку и начала переодеваться, то услышала что и он вошёл следом.
- Вам плохо? У меня есть…фетанол.
- У меня сахарный диабет, мне нельзя, говоря эти слова я уже выбегала из туалета, каким-то образом в движении завязывая шнурки. Сбежав уже с 5 этажа на 2, я слышу слова:
- Девушка, вы потеряли свою туфельку!
У меня не было времени подниматься и выкрикнула:
- Закрытый марафон в палаце, я там буду!
Д а…. Я опоздала, но представляете меня ждали. Получила я конечно пару ласковых от тренера, но всё-таки пробежала 5 часов и прибежала…вторая. Увы. Однако, я не расстраиваюсь, потому что после реанимации я и на это не рассчитывала. И всё -таки поговаривают, что мою кандидатуру рассматривают на Всероссийский уровень. Когда я мокрая, уставшая вышла из палаца, то увидела Ивана Витальевича. Я прям удивилась.
- Здравствуйте, Александра. Вот ваша туфелька.
- Здравствуйте, спасибо вам. Ну…до свидания.
Я уже собиралась отворачиваться и идти на остановку, а точнее плестись, как вдруг он схватил меня за руку и говорит:
- А не хотите после изнурительного бега поесть в компании молодого юриста?
Д евчат, я так хотела есть, что готова была слопать всё в том мире! Потому, мой ответ был положительным и благо он был на машине. Мы подъехали к… ресторану. Посмотрев на свои кроссовки, шорты, топ я почувствовала некий дискомфорт. Однако, не стоило волноваться, ведь:
- Я выбрал на свой вкус нам еду на вынос. Сейчас схожу заберу заказ и мы поедем в парк. Погода ведь хорошая. Ты не замёрзла? Если что, кофта сзади лежит.
Я и слова сказать не успела. Интересно, все юристы такие наперёд думающие? Брать его кофту у меня рука не поднималась, хоть я и замёрзла до потери пульса, как мне казалось. Через несколько минут мы уже ехали в парк. Он оказывается, а теперь смейтесь, киевлянин. Однако, его семья когда-то переехала в Москву и ему пришлось обустраиваться здесь, но он поклялся себе, что когда высвободиться из рук родителей обязательно вернётся на Родину. Поэтому, в следующем 2016 году он собирается в Киев, тем более что ему там сделали выгодное предложение. Мы с ним некоторое время говорили по украински. Это так здорово! И снова жизнь играет злую шутку он взял грейпфрутовый фреш мне и греческий салат. Я смотрю на этот набор, поднимаю глаза и вижу совершенно другого человека. Может мне и правда к психологу обратиться?
С моей болезнью у меня часто стало парализовать то руки, то ноги и в этот раз я хотела взять вилку, но она выпала из моих рук. И тут я не выдержала. Я сказала, что отойду на несколько минут. Я отошла к берёзке, облокотилась об её ствол и спустилась на холодную, как льдины землю. Я плакала. Я плакала как та маленькая девочка в реанимации, 20 см ростом, которая не знала, не умела дышать, а я не знала, как мне жить. Я сжимала руку и умоляла снова и снова, чтобы ора окрепла. Пыталась сорвать траву, но не могла. Вернувшись к нему, я ела всё левой рукой, а правую я не чувствовала. Как будто её не было. Ему оказалось 23. Когда он узнал, что мне 17, он был в шоке.
А потом что-то внутри меня перевернулось. Я думала о другом, о другом человеке. Вскоре, он предложил отвести меня в общежитие. Мы уже и на ты перешли, но я не могла сказать 'Ваня'. Комок к горлу и я просто молчала. На его: ' давай, садись, а то дороги перекроют, и будем ночевать на улице'. Я сказала:
- Извини, я на метро.
О твернувшись, я почти побежала, и вдруг услышала:
- Золушка, а не обронишь ли ты туфельку, чтобы у меня был предлог встретиться с тобой ещё?
Н ичего не ответив, я уже спустилась в метро, села на скамейку и зарыдала. В голове всё пульсировало, я обнимала себя, потому что замёрзла и меня трясло. Многие скажут: вот дура. А мне всё равно. Ну не могу я смотреть на других и видеть постоянно Ваню. Это как наваждение. Не знаю, как Ване удалось так перегореть и идти дальше. Я не могу. И пускай это глупый поступок, возможно, отворачиваться от каких-то подачек судьбы и думать о том, кто так легко от тебя отказался, но если именно чувства к этому, родному, любимому, дорогому заставляют чувствовать меня живой. Заставляют дышать и хотя бы идти. Может не всегда вперёд, но идти.
З атем, я кое как набрала номер Кристины. Она приехала за мной, и мы молча пересекли пол Москвы пока доехали до общежития. Там я упала на кровать, повернулась к стенке и снова ревела. Крис пыталась успокоить, она понимала, что сейчас мой организм может выкинуть что угодно вплоть до комы. А я не могла остановится. И тут она сказала:
- Знаешь что? Хватит. Звони папе, я сейчас выберу платье и мы едем в Сохо. Ты меня поняла? Посмотри на себя. Да я бы ради тебя любые расстояния пережила. Ты чистый, искренний человек. Всё у тебя будет хорошо, слышишь?
Я поднялась и позвонила папе. Мне не нужно было ничего говорить. Говорил мой папочка. Мой. Папа. А говорил он вот что:
- Дочь. Я никогда так не откровеничал, но когда мне позвонили из реанимации и сказали что ваша дочь находится на грани смерти я разревелся. Я тебя очень сильно люблю. Я знаю, как ты любила Ивана. Я видел тебя такой счастливой и как ты забывала о всех болезнях с ним, но сейчас его рядом с тобой нет. Я верю, что ты и сейчас его любишь, знаю это, но я тебя умоляю, ради меня, ради мамы перестань убиваться. Я готов всё сделать чтобы ты была счастлива. Тебе было хорошо в Лондоне? Куда ты хочешь поехать?
- Пап я хочу к тебе. Я хочу просто уткнуться в твоё плечо, как в детстве и забыть обо всём. - Родная, скоро. Скоро ты приедешь. А сейчас, я умоляю успокойся.
П осле этого я встала, смиренно одела платье, села в машину и мы поехали с Крис в Сохо. Я не танцевала, а сидела. Но я больше не плакала. Я просто поняла, что смысла в этом нет. Вскоре, особенно после того как начали включать Аркачеева, я вышла и гуляла по Москве. По ночной Москве. Я шла такая вся спокойная, а внутри метеориты уже давно всю меня избили, поломали, покалечили и казалось, что внутри я жива лишь потому что чувствую.
Потому что я люблю тебя.