Разрываясь, складываю "Вертера" и "Щегла",
под пиджак. Довлатова –
под кушетку.

ночь – неопрятно тёмная как зола –
бьет в стекло замерзшей дубовой веткой.

я уже не думаю ни о ком.
в полутьме поэзии, снов и музык
пробиваю рифмой как кулаком
ощущение вкуса.

и почти не хочется умирать.
разрываясь, складывать "Вертера" и "Щегла "
под пиджак. Довлатова – под кровать,
а Есенина – по углам.

и привычный стук не собьет с дорог,
если выход видится за окном.
за окном – Варшава, Берлин, Нью-Йорк,
Антверпен.

с шампанским и табаком.

и любая жизнь – ерунда и дым,
а Довлатов, Гёте, Есенин – вздор!

небеса тяжелые от воды
рухнут ливнем в мой полутёмный двор.

и безмолвным криком, как "Я люблю… "
завершится мой неприятный бег.

знаешь,
самый
невыгодный
курс
валют –

это мой к тебе.

©

И опять без автора. Это вслух, пожалуйста.

P.S. А у меня опять боязнь социальных сетей. Лечусь стихами.