Я смотрю на нее. Смотрю на эту женщину. Не могу понять, как может она казаться мне такой чужой, но по обыкновению близкой, что даже имя ее забывается. Я шепчу его. Пускаю в свои мысли, как бумажный кораблик в бушующий океан. Его бумага наполняется солёной влагой и он тонет. Ни одного пассажира, ни одного матроса. Один маленький бумажный кораблик. И он обречен быть жертвой моих мыслей. Обречен быть там ошметком, мусором, шлаком очередной боли. Обречен БЫТЬ . Еще один обломок в океане потерь.
Эта черная пучина скорби, в которой плавает забытое и вновь возращаемое моими усилиями имя, так похожа на ее глаза. Такие же манящие, такие же покинутые. Черные словно космос. Завораживающие точно звезды. Теперь закрытые, точно комната 2х2 и нет даже света в маленьком оконце у потолка.
Я смотрю на эту женщину.
Элионора? Эльза? Элизабет?
Черт возьми! Шторм в голове, будь спокойнее и милосерднее передо мной. Дай отыскать бумажный кораблик с ее именем. Я твой хозяин и повелитель, так что же ты хочешь? Свести меня с ума своими не устающими волнами? Я здесь, я жив, я не захлебнусь в пучине твоих иллюзий!
Я смотрю на эту женщину. У нее серое тело и сильно вздуты вены на руках и шее. Она по прежнему хороша и глаза ее не потускнели от прожитых лет.
Я помню ее, когда был еще ребенком: такую свежую, строгую, но добрую. Помню как она вкусно пекла оладьи. Любила ландыши. Обожала запах свежести. Почти в любое время года в ее спальне окна были открыты настежь. Ей всегда было мало воздуха.
Такие несвязные факты и цвет любимых глаз. Все что я унес из дома, когда началась война.
А теперь она вновь передо мной. Спустя столько лет. Эти маленькие черные глаза провожали меня мальчишкой, эти маленькие черные глаза до ужаса выпяченные и чужие, встретили меня мужчиной.
И вот я смотрю на них. Смотрю с ужасом и восторгом, с любовью и ненавистью, с нежностью и неприязнью.
Как зовут тебя, после стольких лет? И ты ли это передо мной?
Я вернулся сегодня, в пятницу, вечером, после обедни. В это время ты всегда дома, в своей комнате. Ждешь вечера, ждешь меня, уже столько лет.
А теперь я здесь. Почему же ты не ждешь сейчас?
Пару часов назад федьдфебель пришел к тебе, ты по обыкновению своему угостила его оладьями, он по обыкновению отказался.
-Ваш сын погиб.
Не было ни слов утешения, ни "мне очень жаль", "мои соболезнования"
Отрубил три слова и шагнул за порог.
А теперь я здесь. В комнате с окрытыми настежь окнами, смотрю как майский ветер играет со складками твоей юбки. Мальчишкой я всегда бежал прятаться за нее, справа ткань ней так же оттянута от моих цепких, ребяческих рук. А теперь, мужчиной я бежал держа в этих руках автомат и прятался не за юбками, а в окопах, которые мы неустанно копали этими же руками, когда можно было хоть не надолго отложить оружие.
Я смотрю на эту женщину. Мне столько хочется ей рассказать.
Я смотрю на свою мать.
Она мертва. Повесилась в своей комнате, когда узнала что ее сына больше нет.
Окна ее комнаты распахнуты настежь.
Ей всегда было мало воздуха.