Наша история началась с носков, что он надел на пары и эти самые носки с огурцами, помидорами, ещё какими-то плодами, с игривой надписью, так неформально глядели из под парты на его костлявых ногах. Я очень люблю носочки, дома у меня их целая коллекция. И люблю неформальных парней. Но всё таки, росток этой истории пробился гораздо раньше. Я тогда училась на втором курсе медицинской шараги. И была розой в навозе, вертелась среди надоедливых стервозных девок и парней-ни-о-чём, я их так называю, потому что хоть сколько нибудь адекватная симпатичная девочка никогда бы не восприняла их как парней для отношений вообще. Впрочем, я считала, что один из них очень даже! Классный. И была уверенна, что тоже ему небезразлична, как минимум, в идеале, он без памяти в меня влюблён, только боится признаться. Но вот уже год с лишним мы с ним были не больше, чем заядлыми одногруппниками, не приятелями и уж точно не парой. Мне он жутко нравился! Постоянно плакалась маме, молилась, бывали настоящие срывы на этой почве безответной влюблённости. Думаю, это была моя первая настоящая любовь, сильные чувства. Но к сожалению, отката от этого чудного парня не было, а я нравилась ему, точно. Какие-то жалкие поползновения ко мне не считаются, один Бог знает, почему он иногда начинал подкатывать ко мне. Через день он всё равно опять был далёк от моих горячих эмоций. Я, кстати, никогда не показывала, что испытываю к нему. Внутри происходила настоящая катастрофа: рушилось, строилось, возвышалось, падало. Моему жаждущему сердцу наносили урон цунами ЕГО безразличия, землетрясения магнитудой в ЕГО изучающий взгляд, лавины ЕГО каждого слова, смешка, движения сносили и замораживали домик, где наша с ним семья идиллийно существовала, созданная в моём сердце. Трагедия жизни, в общем. А вела я себя совсем иначе, всегда краснела, когда он приходил на лекции, практику, не могла и слова вымолвить в ЕГО присутствии. Он вроде замечал это, мне однако перепадали жалкие кусочки симпатии. Настолько маленькие, что после наших попыток найти общий язык я чувствовала себя донельзя неудовлетворённой, опять дома плакала. Из-за недостатка этого придурка, я общалась по-дружески с другим одногруппником, полным, на мой надменный взгляд, лохом, ещё он жил в одном доме со мной, в разных подъездах, слава Богу. Понять меня можно, ведь мне обидным казалось, что мы с ним толком не общаемся. Я сильно влюбилась! После новогодних каникул начался новый семестр. Была практика основ сестринского дела – полная ересь о этике медрабов, психологической поддержке пациентов, покладистом нраве медсестры. Короче, основы лизания задницы в условиях стационара. И я опять страдала из-за нЕГО. Моя подгруппа на тот момент меня жуть как раздражала. Хорошо хоть, он был тоже в ней. Не могу сказать точно, это было мне отдушиной или наоборот, задушиной. И тут переворот. В один нудный учебный день (вот не могу вспомнить, сидел ли Л. на лекциях до практики или сразу появился на практике), я хорошо помню в тот день и осд, и препода, и свою дебильную подгруппу, появился в затхлой маленькой аудитории, где мы познавали науку, новый мальчик. Да. Да, мальчик. Не то что бы красивый, зато необычный во многих смыслах! Не участвовал в разговорах, как и я же. Даже не пытался влиться. А я то пыталась, ещё как. На меня это тогда произвело не очень хорошее впечатление, не любила бук, потому что такие личности явственно отражали мою собственную несостоятельность в общении. Помню: проходили сбор анализов, новичка решили проверить на медицинскую осведомлённость и спросили, как собирать анализ кала (!), этот типок начал всем рассказывать, как он в спичечном коробке относил в лабораторию свои, хм, поняли. Когда мы дружно засмеялись, он так просто и невозмутимо ответил: у меня гастрит. Отчего-то у меня по телу разлилось тепло, не от слов новоявленного одногруппника, а от того, что мне показалось, будто я на одной волне со всеми, раз я могу так спокойно смеяться, нам всем весело. Тогда мне захотелось побольше узнать Лёшу. Так его звали. Арсентьев Алексей, AA, второй в списке подгруппы. Был восстановлен после академического отпуска, он уже учился в медицинском колледже. Лёшу взяли в нашу группу. Получается, он почти на год всех нас старше. Чернявый щуплый парень. Загорелая по-мужски неухоженная кожа. Необычная одежда, необычные манеры. Он ничего не стеснялся и мог открыто заявить что-то сверхнормальное, этому я завидовала, но не уважала, я никого не хотела уважать. Для нашей группы, где большинство студентов приехали из деревень, этот человек был пощёчиной, антиотражением их явного быдляцкого воспитания в провинциях региона. В нём всё было другим – более модным, современным, городским – поведение, личные выраженьица, увлечения, весь внешний вид. На ребят, с которыми я проучилась неколько месяцев и успела мало-мальски попривыкнуть к их личностям, новичок оказался красной тряпкой для стада. Ну а для меня такие, как он, всегда являлись отдушиной. Прохладный ветерок с гор. После практики в аудитории, нас всех отправили в больницу, конечно. Вот те несколько дней, когда я более менее сблизилась с Лёшей. Всех распределили по парам, стервочки сошлись со стервочками. Без пары остались я и Арсентьев Л., чужие для нашей рвотностереотипной подгруппы. Ещё тот мой любимчик, вечно отсутствующий во время учебного процесса, чересчур скрытный ЕЕ (инициалы). Я хотела быть в паре со своей любовью. В итоге, новичка дали мне, а меня новичку, препод наказала за ним приглядывать. Ну хорошо, Регина Васильевна, вы дали пинка нам на годы вперёд.