Сэм возвращается в номер часа в три ночи. У него в голове стучит боль, точечные удары прямо в висок, и он просто счастлив, что свет не горит нигде, потому что даже слабое подмигивание циферблата часов на тумбочке добавляет ритма - ток, ток, ток-ток…
Дин лежит на своей кровати, спит, Сэм это чувствует, он даже видит: ровное свечение сферы там, где солнечное сплетение. Этот свет не режет Сэму глаза, он мягкий, молочный, и его не убивает даже темная трещина ровно посередине. Сэм подходит поближе, стараясь увидеть больше, может быть, прикоснуться к ней, хотя он знает, что сейчас ему нельзя, но потом, позже, когда он отойдет от… занятий с Руби, он не сможет уже видеть. Поэтому Сэм присаживается на край своей кровати и смотрит.
Он видел много света, разного, чаще всего, конечно, черного, много красного тоже. Но такого, как у Дина - никогда. Дело не в чистоте, нет, у ангелов свет ярче, слепящий ледяной белый. Дело в… В тепле…
Дин чуть поворачивает голову, хмурится во сне. Сэм видит, как пульсирует черная трещина, шире-уже-шире, в такт его же головной боли.
- Дин, - говорит он, и сфера вспыхивает, так ярко, так ослепительно и горячо, что трещина закрывается, исчезает почти полностью, оставляя едва заметную нить.
- Сэмми, - бормочет Дин, не открывая глаз.
Свет должен бы был причинять боль, но Сэм смотрит, не отрываясь, в самую сердцевину, в самый центр, в самого Дина.