Это душно-пряное, липко-жаркое пьяное лето подходит к концу, а мы так и не ходили к заливу, так и не ходили в парк, так и не исследовали ни кусочка улицы вокруг нас, кроме продуктовых с дешёвым вином, и, знаешь, я не жалею. Ни о чём вообще, кроме того, что прямо сейчас нельзя вжаться холодными потрескавшимися губами в твою шею. Прямо сейчас. Ну пожалуйста.
Наше "мы" стало тем самым священным, сокровенным и в то же время всеобъемлюще-вездешним пространством, окружающим и наполняющим моё пустое поверхностное "я", и это единственное светлое и возвышенное, что есть и было в моей жизни, и моё дыхание снова сбито, только коснись меня, докажи, что всё это мне не кажется, как когда на сырую ледяную реальность выпадаешь из самого тёплого, самого яркого сна, и гудит в ушах так, как будто тебя отпевают.
Мои запястья соскучились по ремню.