…
И плыл он по этому свирепому течению жизни ровно 18 лет. 28 февраля 1996 он познакомился со своими родителями. На первый взгляд хладнокровная и равнодушная к любым проявлениям человеческих слабости мать, которая только со стороны казалась "железной леди". Достаточно высокая для женщины; черты лица казались слишком точными, будто бы их предварительно вычертили по линейке; глаза были совершенно голубые, как у только что родившегося младенца или увядающего старика; длинные демонически чёрные волосы. Она была из тех женщин, которые никогда не становились музами великих художников и поэтов. Чрезмерная молчаливость, сосредоточенность и проницательный взгляд всегда отпугивали романтиков-мечтателей. А может быть их настораживал холод исходящий из каждого её движения, взгляда или фразы. В юношестве на неё посматривали с некой болезненной завистью, толи потому что она всегда держалась особняком от окружающих, толи потому что своим равнодушием привлекала внимания каждого зеваки. Став несколько взрослее, она не изменила своим позициям. Была также недоступна и всё также ловила неодобрительные взгляды докучающих ей девиц и восхищённые взоры также докучавших ей мужчин.
И всё же с одним из них она умудрилась связать свою жизнь. Ни у кого не поворачивался язык назвать его красавцем, но и никто не мог разглядеть в нём никакого безобразия. Таких людей мы постоянно видим на улице и никогда не замечаем. Нет в них ничего приметного: ни самоуверенной походки, ни запоминающегося взгляда, ни отличительной мимики или вычурного одеяния - словом индивид. Но это лишь на первый взгляд. Стоит только присмотреться и обнаружатся очень добрые и внимательные глаза; какая-то мягкость во всём теле, плавность в движениях; белые пушистые волосы сверкали на солнце, постоянно были небрежно растрёпаны, но эта неаккуратность вовсе не раздражала, а даже наоборот - влекла. Он был весьма образован и начитан, но во обществе всегда старательно прикрывал хоть какой-то намёк на свои познания - он обычно молчал.
Её имя было Александра. Александру даже родная мать называла Александрой, потому что с детства проявлялась её отрешённость от окружающего мира и такой уже серьёзной девчушке никак нельзя было обратиться, как к Саше или того ещё хуже - Шуре! Его имя было Владислав. Но по имени его почти никогда не называли, разве что при крайней необходимости - в университете или, допустим, при проверки документов в поезде - и то все старались всегда обойтись лишь его фамилией, а имя оставить в покое. Даже его жена никогда не обращалась к нему по имени. По правде говоря, она вообще редко когда к нему обращалась.
Заурядным людям такие отношения было не дано понять: они почти не разговаривали друг с другом. Бывало их замечали в парке, прогуливавшихся под ручку в смертельном молчании. Причём выглядели они весьма странно, но жутко гармонично. Как кофе с молоком они дополняли друг друга. Она выше его на голову, высоко держа подбородок, никогда не сутулилась, в то время как он хиленький и низенький человечек всегда горбился и, уткнувшись носом вниз, смотрел себе под ноги. Им достаточно было обменяться взглядами - таково было их общение. Для некоторых молчание - сущая пытка. Такие люди постоянно чувствуют на себе бремя ответственности за качество разговора, постоянно пытаются что-то говорить и уже даже неважно что - главное не позволять тишине просочиться. Такие люди чувствуют себя в тишине неуютно, но только не эта пара.
Работы он не имел - разве что временно подрабатывал в книжном магазине. Она же была учителем истории. И так получилось, что 28 февраля вышеупомянутого года в их сперва незаметную семейную идиллию ворвался маленький мальчуган.
…