и полушёпотом твоих потрескавшихся от мороза губ.
я был живым и верил, что живу.
читал тебя по трещинкам на мраморных ладонях.
существовал тобой, остерегаясь посторонних.

я был твоим до каждой родинки, морщинки,
на загрубевших от мороза лицах.
до каждой эпитафии и рифмы – льдинки.
на почерком косым заполненных страницах.

и всё моё я отдавал тебе, вводя под кожу инъекции зимы.
боролся с беспощадностью тобой заполненных неснов.
и я тебя в мольберты превращал, осенние есенина стихи.
и всё моё – тебе, и без того свободной от оков.

но этот город – каменный, уставший лес.
увёз тебя на крыльях аэропорта.
и он, наверное скучает по тебе. проспектами и – без.
как я, а ты в ответ «оставьте сообщенье после гудка»

и вот. пока ты там с утра завариваешь чай зелёный.
целуешь в новый год кого-то под омелой.
я здесь. тобой униженный. и кажется, тобою оскорблённый.
пытаюсь убедить себя, что отболело.

царапаю на кухне кафель всё тем же почерком неровным.
пытаясь достучаться до небес.
а мне в ответ «неправильный какой-то номер»
и. да он по тебе скучает проспектами и – без.