Часть I
Тьма сгущалась на улицах густой, липкой массой, постепенно заполняя освещенные мёртвыми фонарями проспекты. Она была осязаемой: проведи рукой в воздухе и почувствуешь её шёлк на коже. С воздухом она попадала в лёгкие, прожигала их. Я ускорил шаг. От неё невозможно убежать, невозможно спрятаться. Сердце бешенно колотилось. Я сворачивал переулок за переулком наугад. Больше не было сил идти, я осел у стены высокого, старого дома. Ужасный жар пронзил грудь. Город затих. Тишина смешивалась с всепоглощающим страхом. Мне больше ничего не оставалось, кроме как выкурить последнюю сигарету из пачки. Казалось, что время застыло навсегда. Небо заполонили тучи, свисая гнилью на крыши домов. Холодные, острые, как иглы портного, капли дождя, просачиваясь через материю тьмы, падали на асфальт, заставляя его ещё больше погружаться в неё. Реальность теряла свои очертания, я погружался в холод подсознания, которое выпускало своих чудовищ из клеток. Яркий свет ослепил последние остатки разума. Я попытался ухватиться за его призрачный след, но было уже поздно. Слишком поздно.
Туман рассеивался, вместе с ним исчезал и город. Я закрыл глаза, расстворяясь в абсолютной тьме. Сумрачные тени шарились по закаулкам моего сознания. Не знаю, сколько я пролежал так, но открыв глаза увидел то, что когда-то было для меня пьяным бредом, немыслимым сном, то, что когда-то рисовало мое подсознание на холстах ночи: пустая, мертвая улица, мрачные, поведавшие много грязи, дома окружали по бокам, ни машин, ни, тем более, людей, ни единого признака жизни вокруг. Вдалеке виднелись очертания моста. Усмешка скривила губы. Я встал и направился к нему. Каменные глыбы, сменившие асфальт, глухо отражали тусклые, но глубокие удары моих ног.
Часть II
Воздух над головой рассекла стрела. Я перекатился и скрылся в тени старого дома, слившись с ней воедино. Я не понял, как это сделал, но сейчас было не до этого. Осматривая сторону, с которой прилетела стрела, я заметил лишь ускользающий угол черного плаща. Разум твердил, что надо убераться отсюда, но что-то в глубине души звало туда, где недавно еще оставался след присутствия незнакомой мне фигуры в черном плаще. Я вышел из тени и поднял стрелу, выполненную из очень прочного, но легкого материала; странные знаки, вырезанные на наконечнике, очень напоминали руны. Тишина давила все больше, а я не знал, что делать и куда идти. Небо на горизонте окрасило пламенем. Время шло, а значит капли моей жизни уходили вместе с песчинками в часах. Я поддался зову в груди. Передвигаясь максимально бесшумно, я направился за угол того самого полуразрушенного здания, откуда недавно была выпущена стрела.
Острый, как лезвие, звук вонзился в голову клинками, я согнулся и закрыл уши ладонями, перед глазами замелькали картинки, лица, образы, а мир вокруг расплывался, словно зеркальная поверхность воды, обеспокоенная упавшими листьями. Я снова уходил во тьму. Пошел снег. Дома, недавно окружавшие меня, исчезли, расстворились в том-же тумане, что недавно погрузил меня в совершенно незнакомый мир. Рассеиваясь, он оставил вокруг меня заснеженный парк, тропинка которого была устелена старыми, прогнившими досками. Вороны, сидевшие на деревьях, сохраняли молчание, прожигая меня демоническим взглядом черных глаз. Я упал на колени, опустил голову, этот звук сводил с ума, заставляя кровь просачиваться через поры, выливаться из глаз алым потоком слез; картинки мелькали все быстрее и быстрее. Безмолвный крик, вырвавшийся из глубин души, разорвал это действо. Все прекратилось. Лишь хлопья снега и пронзительный взгляд птиц. Белая пелена холодного савана. Я стоял на коленях, изнемогая от боли в теле, но надо было идти дальше. Попытавшись подняться, я упал снова. Воздух вокруг пропитался стойким тяжелым запахом крови. Подул ветер, лаская невидимые раны на теле, обвивая легкими прозрачными руками. Песчинки в часах текли, а я лежал, лешенный сил, и, кажется, терявший последние остатки разума. Птицы, так долго сохранявшие молчание, оглушили пронзительными криками. Сорвавшись с деревьев огромным черным облаком, стали кружить вокруг моего почти бездыханного тела, резкими ударами клюва возвращая мне разум. Тело стало наполняться силой, боль отходила, словно ее забирал туман. Зрачки наконец смогли сфокусироваться, я перевернулся на спину, чтоб рассмотреть все готичное изящество черных стражей могил. Птицы перестали наносить удары и я смог встать. Тело все еще ломило от ушедшего океана боли. Дико хотелось пить. Шатаясь, я медленно пошел по деревянному устилу парка. Птицы расстворились в небе, я остался совершенно один. Парк казался бесконечным, а может быть время тянулось слишком медленно. Я шел, иногда падая и снова поднимаясь, иногда прибавляя шаг, но выхода не было. Ловушка. Я остановился и присел у дерева, сил оставалось очень мало. Закрыв глаза, я увидел ее лицо: властные серые глаза, белая кожа без единого изъяна, изящные, но строгие черты, и черные, абсолютно черные волосы, падающие водопадом с плеч. Я не знал, кто она, но знал, что должен найти ее, знал, что она здесь, наблюдает, ждет. Открыв глаза, я понял, что сижу на краю скалы, внизу которой бездна, наполненная густой, непроглядной тьмой, словно чаша, наполненная многолетним вином. Ночь кутала небо покрывалом сумерек, убивая последние капли дневного света. Я не хотел ничего, только сидеть здесь, на краю этой скалы и смотреть в вечную бездну тьмы. Она манила, звала, жаждала заполучить меня, но я понимал, что все это прекратится, но не здесь, не сейчас. Край шелковой ткани коснулся моего плеча. Я услышал спокойный, глубокий голос:
— Заблудился?
Я обернулся, но вокруг никого не было. Только ветер гонял сухие листья по краю. Переливистый смешок пробежал по верхним ярусам разбушевавшегося ветра. Я приподнялся, и край скалы с треском обломился, я стал проваливаться вниз, вместе с огромным куском камня, летевшим в объятия бездны. Страх надвигающейся смерти сковал тело, перед тем, как черная пелена окутала глаза, передо мной пронелась вся моя жизнь. Я не успел закричать, как оказался посреди леса, напоминающего эльфийский, о котором в детстве так часто читала мне мама. Шелковистые травы щекотали мои лодыжки, воздух был пропитан пряным ароматом цветов, деревья склоняли ветви в изящных поклонах, а на душе воцарился покой. Я резко захотел снова вернуться в детство, в то время, когда все вокруг казалось таким-же волшебным, как этот лес, когда не было проблем и опасности казались чем-то манящим. Я снял ботинки и пошел босиком по нежному изумрудному ковру, сотканному из трав. Где-то в далике слышалось тихое щебетание птиц, солнечный свет переливался на еще юных листьях и казалось, что весна не покидает их. Прохладные капли росы омывали мои ноги, а голову дурманил запах леса. В каждой клеточке этого леса было величие, свобода, сама жизнь.
Первозданная красота этой обители ласкала мою душу, наполняя ее надеждой. И больше всего на свете я сейчас не хотел, чтоб этот мираж закончился, ведь на смену ему придет что-то ужасное, я чувствовал, и я не ошибался.