слишком много
Пронзающий насквозь ветер дует в лицо, но мне не холодно. Я крепче кутаюсь в свой коротенький черный плащ, который едва прикрывает мои худощавые колени, и мысленно улыбаюсь. Я иду на съемки, и я уверена, что ту модель опять заменят мной, ведь я лучше ее. Я знаю, что там будет он. Мне вовсе не нужно его внимание. Он уже давно и неизлечимо болен другой, но отчего-то я с предвкушением ожидаю нашей встречи. Неужели прошел целый год с тех пор, как мы виделись последний раз?..
Небольшая с виду студия распахивает передо мной свои объятия, приглашая войти вглубь мрачного коридора, больше напоминающего пасть огромного чудовища. Я вижу свет в конце воображаемой глотки и захожу в чистенький зал, где уже все готово для предстоящей фотосессии. Он уже здесь, как и мои безымянные подруги. При виде меня они надевают одну из своих самых доброжелательных масок с капелькой кислого пренебрежения, которое, как они думают, успешно скрывают. Я искренне улыбаюсь им в ответ, и на их лицах проступает чуть заметная нервозность.
Он идеален и ничуть не изменился. Все то же фарфоровое лицо, эмоции на котором можно отгадать, если быть с ним хорошо знакомым. Он улыбается мне, слегка устало. Я замечаю, с каким напряжением он стоит, чуть облокотившись на перила белоснежной лестницы, и с восхищением отмечаю, что он заметно похудел.
- Будешь сниматься первым, ты не против? – тишину нарушает приглушенный голос нашего фотографа, у которого мы с ним снимались год назад. Он пожимает плечами и как ни в чем ни бывало соскальзывает с перил.
***
Мы расстаемся, почти не поговорив. На мое «как твоя поездка?» он отвечает лишь рассеянной фразой вроде «неплохо», но я не верю ему.
Всю дорогу до дома я размышляю над тем, почему жизнь так несправедлива к нам. Почему те, кто достоин лучшего, обречен на вечные душевные терзания? Почему мысли о ней так ранят его?
А ранят ли они меня?..
***
Я не могу есть. Мысли о еде уничтожают меня, я ненавижу еду, ненавижу.
Я должна проветриться.
Безымянные подруги зовут меня в кафе, и я зачем-то соглашаюсь. Скорее от безысходности, чем от собственного желания.
Я надеваю свое лучшее шифоновое платье, и ткань легко скользит по моим костлявым плечам. Я придирчиво осматриваю себя в зеркале, но выхожу, так и не оставшись довольной. Мне всего мало.
Безымянные подруги уже давно ждут меня за столиком у окна, и я отчего-то теряюсь. Мне трудно дышать, запахи в этом месте наваливаются на меня одной огромной лавиной, и я буквально задыхаюсь. Здесь слишком много людей. Я с отвращением отмечаю, как большие полные женщины поедают, давясь, гамбургеры, как маленькие дети тычут ложкой торты, и как их мамы заботливо подтирают их пухлые перепачканные рты. Я стараюсь делать вид, будто ничего не происходит, и подсаживаюсь рядом с безымянными подругами, натягивая улыбку. Они приветливо щебечут, но я почти не слышу их голосов, все мое внимание привлекает их заказ. Сладости. Я беру меню в руки и ужасом отмечаю, что ничего, кроме сладкого, там нет. Мне плохо. Тошнота комом поднимается к моему горлу.
- Я не буду это есть. У вас что, в меню нет ничего другого? – я обращаюсь к стоящему рядом официанту и гневно смотрю на него. Он лишь виновато пожимает плечами и устремляется к очередным клиентам. Тошнота становится невозможной, и я рывком поднимаюсь из-за стола под удивленные взгляды безымянных подруг, но тут замечаю его.
Он стоит чуть дальше, чем хотелось бы, но мне кажется, стоит протянуть руку, как я дотронусь до него. Шумевшие вокруг посетители вдруг замолкают, и я понимаю, что кроме нас здесь больше никого нет. Нет безымянных подруг, нет мерзких полных детей, уплетающих за обе щеки огромные торты. Он стоит и молча смотрит на меня, слегка рассеянно, и по его запястью тонкой струйкой стекает кровь.
***
Он лежит на моих руках, и я глотаю слезы. Я глажу его плечи, я замечаю, как сильно выпирают его ребра, как сильно бежит кровь по его руке, и как сильно он старается остаться со мной. Я успокаиваю его, одновременно успокаивая себя, но я боюсь. Я не уверена, что слезы, оставившие мокрый след на моем платье, принадлежат только мне.
- В конце концов, все и должно было закончиться так… - ему сложно говорить, и я отчаянно сжимаю в своих руках его руку.
- Не говори так. Ты не можешь. Ты не должен так говорить.
- Я не смог стать тем, кем всегда мечтал для нее стать. В ее глазах я всегда оставался лишь пустым отражением ее идеала. Но идеалы рушатся. Мы достигаем их и растерянно оглядываемся назад. Мы думаем: «Неужели это то, чего мы хотели? Что будет дальше?..» На смену старым идеалам приходят новые, и ты убиваешь все чувства в себе, ты убиваешь самого себя, ради того, чтобы достигнуть их.
Он сглатывает выступившую на губах кровь.
- Знаешь, я всегда хотел тебе сказать, что ты идеальная. Из всех них, что оставили нас на этой короткой дороге, ты – самая лучшая, - он делает еще один судорожный вдох и чуть заметно улыбается.
- Ты настоящая.
Его ребра слишком острые, я шепчу слишком громко, я зову его, но он не слышит меня, мне тяжело, почему он так со мной, я не заслужила этого.
я начинаю скучать
пожалуйста
просыпайся
очнись
эй
Я давно потеряла тебя, чтобы вернуть назад.
***
Его улыбка слишком искренняя. Я думаю о том, что все цветы рано или поздно увядают.
26.09.2013 Т.К.