Я срываюсь и кричу, я называю тебя последними словами. Ты идиот, ты криворукий, ты дурак и даже порой схватываешь звание мудака. Но я слышу в ответ прерывающийся шепот:

—… я так тебя люблю.

Ты опускаешь глаза, не смотришь на меня и лишь легонько гладишь мои пальцы, боясь очередного срыва. Долго не подпускаю тебя к себе, но все же постепенно вновь оказываюсь в твоих руках.

Щекочу тебя, зная как ты этого не любишь, бью по лицу, по телу. Да, не сильно, ведь мои маленькие слабые руки не способны нанести нормального удара, но и это тебе неприятно. Я знаю. Но ты лишь прижимаешь меня к себе и я слышу:

—… я все равно люблю тебя.

И снова, снова я плачу. Всегда помнила твои глаза, твой взгляд, который как будто умоляет не плакать. Ты вытираешь мои слезы, но я снова срываюсь и отворачиваюсь от тебя, не в силах выдержать этого. И чуствую как твои руки обвивают меня, ты утыкаешься носом в мою шею, чувствую твое дыхание и:

—… пожалуйста, не плачь, любимая.

Все сжимается. Черт, это так больно. Всегда плачу, когда думаю о тебе; даже сейчас, когда пишу это. Думаю о том, как ты любишь меня, а я, быть может, не люблю тебя вовсе. И мы даже говорили об этом, но ты веришь, что я буду с тобой всегда, что это пройдет. Но это непросто истерики. И ты не станешь их терпеть всегда. А если и станешь… мне никогда не сравняться с тобой, никогда не вымолить твоего прощения, мне никогда не простить себя за это. Но я не могу остановиться, не могу быть нежной с тобой. Иногда мне кажется, что лучше бы ты ушел.

И тогда бы я кричала и молила остаться. Пожалуйста, не оставляй меня.