Последнюю неделю я чувствую, что нахожусь в поезде, который идет под откос. Как будто подорвали мост, через который он ехал, и первые вагоны уже ухнули вниз, в темноту, и меня тянет за ними, по цепочке, как будто чья-то огромная рука стягивает всех вниз. Я все еще держусь, но уже готовлюсь задерживать дыхание, и уши закладывает, и из-за потери ориентации все вокруг идет каруселью. Я как будто на пороге решения, которое примет себя само.
И я нахожусь в шаге от того, чтобы послать все к чертовой матери и отпутить палку, за которую держусь. Потому что это тяжело. Это чертовски тяжело. Это как будто бы я одна пыталась удержать целый чертов поезд, чтобы он не скатывался. И мне жутко хочется оторвать голову тому, кто проложил эти чертовые рельсы. И очень хочется заглянуть ему в глаза или, еще лучше, поставить его на свое место. Очень жаль, что боги умеют смотреть только сверху вниз. Возможно, некоторые перемены пошли бы им на пользу.
Но вернемся к поезду. За окном ночь, и все, что я вижу, это небрежно рифленая стена утеса и черная вода внизу. Много воды. Целый чертов залив. Потому что это поезд через залив, черт возьми. Если бы меня спросили, я бы назвала его «залив страданий и боли и плохих рельсов», потому что.
Потому что мне хочется проснуться прямо сейчас и оказаться в кровати.
Но черная вода внизу шуршит как салафановая этикетка от конфеты и дождь бьет по окнам поезда, стуча в окно, делая скрежет деталей снаружи еще более невыносимым. И мост рушится, и я слышу, как крошится и падает камень, и рассекая воздух со свистом падает с распахную пасть моря шуршащих радиопомех. Станции крутит, от ноля до максимума, сменяя шумом ритмы. Играют мелодии сороковых. Мужчины в зеленой военной форме кружат с дамами, у каждого поблескивает застегнутая кобура. Человек в черном за пианино. В зале так накурено, что все вокруг виднеется сквозь белесую дымку. Раздается грохот и протяжный желесный стон, как будто кто-то гнет старый, ржавый металл.
И я просыпаюсь.
Я просыпаюсь?
Я не просыпаюсь.
Играют мелодии сороковых.
Я хватаюсь за поручни.
И поезд сдает метр за метром, с воем ухая вниз.