— Никогда не вдыхай убийственный запах дождя.
Отчуждённый, чуть хриплый голос. И мраморный. Мраморный своей холодностью, своим непробиваемым спокойствием. Звучит легко, пока лишь в полёте, но, ложась на слух, превращается вдруг в тяжелейших груз. И давит, и сшибает с ног. Образ звучания - прямая, белая прямая на чёрном листе лжи и лести. Белая полосочка правды.
- Никогда, да… - смешок. Смешок, напрочь лишённый эмоций. Лишённый какого-либо намёка на способность его обладателя проявлять их, воспринимать, перерабатывать, вызывать. - Ты ещё слишком молод, чтобы радоваться обыкновенному дождю. Но ты радуешься. Тебе кажется, что этот самый дождь смоет горечь твоих обид. Будто он даст тебе радость, счастье быть рядом с ним. Этот дождь… Вы всегда были поспешны в восприятии радостей. Сначала вам нужно мало, затем много, а потом снова мало. Вас швыряет от желаний до желаний неведомой рукой молодости и азарта. Все дороги и тропы, что вы находите, всегда чудятся вам безопасными и правильными. Но лишь чудятся. Ты думаешь, будто дождь смоет лишь печали, но он смоет и радости. И способность быть радостным, нуждаться в помощи и помогать, быть зависимым и пленить других. Он смоет твои желания, а затем и потребность желать. Смоет жалость, тоску, смущение, безудержность. Смоет краски и мечты, страхи и недостатки. Дождь смоет всё до конца, и оставит лишь сырость. Сырость прожитой жизни.