Когда ты в лесу, ты становишься частью леса. Весь, без остатка. Попал под дождь — ты часть дождя. Приходит утро — часть утра. Сидишь со мной — становишься частицей меня.(с)

Как-то все собиралась с мыслями и словами, а получилось очень кратко и чужой цитатой.

В Москву я выпала из микрорая - Казанский вокзал, какие-то люди, толпы, все спешат, шумят. Ветки больше не лезут в лицо и не царапают руки, вместо земли и травы под подошвами - асфальт, пахнет городом, а не лесом, волосы познали расческу… Хотя в шарфе еще находятся иголочки и листочки, да и пахнет от него все еще костром, в силу чего совершенно не хочется его стирать.

Очень правильно вышло: это был не просто фестивальчик, а какое-то особое пространство, и каждый приехавший действительно стал его частью. По себе судится проще и сподручнее - и вот, найдя опушку, заваленную сухой травой, можно устроить себе лежанку из толстовок, остаться там, заснуть (забыв, что Даос озадачен моей пропажей, бродит по лагерю и ищет))) , пропитываясь солнцем - солнце кормит тело и красные волосы - действительно быть уже не_тут, а_там.

А еще были душевные посиделки на другой соломенной полянке под пиво, трубку и разговорчики, бенефис меня и Саши-с-гитарой - я была пьяна, в ударе, пела дурным голосищем, но, что говорится, с душой. Купания красного коня белого Овера в карьере, колдовство над кальянным табаком, дабы сделать его пригодным для трубки - и получилось же божественно! Ночь, костер и прыжки/перешагивания через него, песни из головы и песни под динамик плеера/телефона, а после пробуждения - самое прекрасное утро, которое я когда-либо видела, сириосли.

Ночь Сказок. Самая Длинная Ночь. Я бы хотела, чтобы кто-то понял, как меня вскрыло - от этого костра, этой ночи, этого тепла, этих сказок, этих людей - Даос, Аня, Настя, Вика и Монти, Овер - вот он, настоящий волшебник и сказочник. Я бы хотела обнять их всех, каждого, крепко-крепко, потому что слов не хватает, кроме как "спасибоспасибоспасибо". В ту ночь все нутро выворачивалось наизнанку, открывалось, в ту ночь можно было обнять весь мир.

***
Сказки, сказки, сказочки.

Читала книжку зимой и думала о том, когда у меня закончится Февраль - он закончился резко, он закончлися быстро, его теперь больше нет, облака не падают на кровати и не заваливают комнаты снегом, люди не теряют горстями свои зубы, не объявляют ополчение зиме, распаковывают свои тела, разворачивают. На руках извиваются воздушные змеи, а от меня пахнет медом и дымком. Он, Февраль, лежит застреленный у меня на груди, просит разрешения вернуться, а я утираю его холодную кровь с раны и протягиваю мятный чай.

Так продолжается жизнь.

Сказки. Сказочки.

***
А одно из мощнейших воспоминаний за весь фестиваль - это утро моего преждевременного отъезда, ибо пора на работу. Я проснулась на полтора часа раньше будильника, в 03.40 от БОЛИ - боли во всем теле от холода, ибо спала в палатке без спальника, хоть и укутанная в четыре свои кофты, две - Даоса, его же плед и плащ Овера (минутка прекрасного - я прикоснулась к реликвии, я спала под плащом Овера!). Это были мощнейшие ощущения))

Изначально планировалось не спать. Вообще. Это же Ночь Сказок. Самая Длинная Ночь.

Так что как самые умные, мы с Рэном, конечно же, еще засветло собрали палатку, свернули спальники и все хорошо упаковали в рюкзаки. Умнички, что сказать - поэтому отрубающийся Рэн в районе часа ночи уполз в гамак, а я продержалась примерно на час дольше, после чего едва живая бродила по лагерю под руководством Даосиста и его клич в палатки: "Эй, место есть?". В итоге получилось то, что получилось, но пресвятые сосны - вот я выпуталась из кучи одежд, вылупилась из палатки и поняла, что меня накрыло. Тишина, непривычная для леса - ни шороха. ни птицы, пустой, спящий лагерь, чернеющие высоченные сосны, небо все в звездах и луне, силуэт вигвама, погасшее кострище. Самый темный час перед рассветом. Не видно своих ног. До сих пор не уверена, та ли это была реальность.

Ощупью пробралась к останкам костра, насобирала более-менее годных веток и мелких бревнышек к уже прогоревшим (пыталась найти топор в темноте - не нашла), кое-как развела огонек (для чего пришлось сжечь листочки со своими сказками), разгорелся маленький костер, света хватило на смутное оглядывание лагеря. И вот ту накрыло во второй раз - один ли ты в эту холодную ночь? Кажется, что да, совсем один. Что мир накрыла темная, влажная и холодная ночь, и единственный источник света - перед тобой, и ты изо всех сил поддерживаешь его сухими ветками, травой, керосином. Вот ты тянешь к нему руки, прикрываешь от сильного ветра собой - гори, гори, свети, согревай, не оставляй меня одну в черноте. Разливается тепло. Продолжается жизнь.

Я задремала у костра на пенке, но очень скоро мимо прошла Аня, потом Пастух и Арбуз принесли глинтвейн для отогревания, потом скооперировались с Даосом и Рэном - загрузились, пошли. Путь до остановки по утреннему лесу, мимо полей, озер, каких-то сонных домиков. И опять Фауст поет, не затыкается.

"И вроде жив и здоров, и вроде жить - не тужить, так откуда ж взялась печаль?..".

***
-Ну как там твой лес? - спросило меня начальство, когда я ввалилась в офис - запыхавшаяся, с огромной торбой за спиной и пенкой подмышкой.

—У меня пока слов не находится! - честно ответила я.

—Какая-то ты слишком чистая… Хотя кострищем от тебя несет хорошо…