Бывают вещи чертовски приятные, когда внутри до жути тепло, и сам ты понимаешь, что твои глаза сейчас светятся, как весеннее солнце. Какие сопли, блять.

— Дочур, я люблю тебя! - звонит мне мой Рыжебородый вот с такой фразой. Это все, конечно, мило, но я была в шоке, ибо не его эта фраза, особенно для приветствия.

— Слушаю, па, - скептически выпаливаю я.

— Я сейчас за тобой приеду, - и бросает трубку.

На какой-то очередной проверке на каком-то очередном объекте мой па сорвался с четвертого этажа. Чуть не сорвался. Его поймал его друг, который чудом поехал с ним, хотя не должен был. У отца все руки синие. Внизу были острые куски арматуры. Я могла его потерять.

— Я просто вдруг понял, что жить то хочется. А пошли ка в салун!

И поехали мы в салун. Мексиканский салун. Ну, сами понимаете, какие у нас то могут быть мексиканские салуны, но этот чертовски крутой! Мне дико понравилась эта обстановка. Все эти черепа, шляпы, коврики, веревки, седла, горшочки, орнаменты, фотографии. А музыка, музыка, музыка! А рядом с нами лежал уставший (скорее мертвый) ковбой, только я забыла его имя, которое не могла выговорить. Украла карту, ха. До сих пор сижу, лакая воду, ибо очень остро! Папочка решил посмеяться надо мной да и заказал мне все самое острое, что только имелось, без моего ведома.

Безумно люблю говорить с отцом, давно я так не смеялась.

А сейчас он ушел, с треском закрыв дверь. Курить хочется ужасно, а лучше - напиться, как бы отвратно это не звучало.