Черт его знает, почему все несется с бешеной скоростью и так медленно. Двоякое чувство меня переполняет. Уж слишком все это ирреально - я трогаю стены, чтоб убедится в их существовании.

Сегодня был хорший день. У меня в голове все еще играют отголоски и запевы Земфиры, я чувствую едва уловимый запах своих волос - я так долго стояла рядом с Л., что стала пахнут подобно ей. Этот аромат удивителен. Меня всегда тошнило от дешевых духов, напоминающих запах мыла и химии, но эти почти идеальны.

Восьмерка на девяносто градусов.

Я, спотыкаясь, бежала к маршрутке. Ветер отрывал куски кожи с моего лица - или мне это просто казалось. Черное пальто озверело и хлестало меня по спине. Потом я ехала, держа в руках телефон. Синие лампы в маршрутке отсечивались в стекле и мне казалось, что ночное небо, которое я вот уже полтора года вижу розовым, стало чернильно-фиолетовым.

Потом были резные перила и ровные, четкие ступеньки. Я удивилась, когда увидела еще троих. Но все мысли тут же заполнило убранство зала - о, эти великолепные плакаты! Старые времена, новые, андеграунд и мейнстрим смешались, влились в бумагу и повисли на стенах. Чего стоит одна барабанная установка в трех метрах над полом и виниловые диски повсюду. Меня покорил плакат AC\DC.

Потом грянул гром, и я нещадно сбивала свои ботинки о покрытие пола.

Мне действительно кажется, что за мою манеру общаться с людьми нужно отрубать руки. Или голову для надежности.

Я чувствую себя неплохо. Последние месяцы все было в заднице, да, именно в ней, глубоко и надолго. Меня поглотила рефлексия, я разочаровалась в себе, я зависла на других. Не придумала ничего лучше, чем терзать клавиатуру.

Я не люблю писать прямой поток из головы кнопками, а не ручкой. Технический прогресс застал мои босоногие семь лет, хоть до десяти я только и делала за компьютером, что рисовала в пейнте псевдоминималистические полотна. Потом были игры. Детство вернулось с улицы домой, там же зачахло и превратилось в воспоминание.

***

Мальчик стоит у дерева, закрыв руками лицо. Он громко считает, выкрикивает числа, чтобы все мы слышали. Я не успеваю и глазом моргнуть, как большинство ребят разбегаются в разные стороны, большинство - в палисадник, находящийся метрах в семи. Я понимаю, что через несколько секунд стану на место парня у дерева, если не убегу, и ныряю под куст в паре метров от него. Он отворачивается от дерева, отходит, находит полдюжины детей и не замечает меня. Даже потом.

Я гуляла только с парнями, потому что во дворе девочек не было, а моего старшего брата родители заставляли брать меня с собой. Ну да, привычка быть обузой с ранних лет. Падала с деревьев, травилась зелеными немытыми абрикосами, драла штаны гвоздями в выброшенных досках, била колени и стирала до крови руки, когда дралась палками…

Как я ненавижу свой стиль изложения, о, кто бы знал.

Они все пишут лучше меня.

***

И вот она запела Блюз. Зал вокруг поплыл. Я чувствовала только едва уловимое исступление, равнодушие к окружению. Такое чувство, будто ты сидишь на полу своего балкона или где-нибудь на городской стене, заунывные аккорды льются изнутри, а сам ты невыразительно произносишь просьбу на поседнем дыхании…

Покатаемся по городу
Отвези меня, пожалуйста, к мосту
Ближе, ближе, здесь я дышу

Мои волосы в тот момент были коротко стрижены, скулы четко рисовались под натянутой кожей, длинные пальцы цеплялись за камень. Такое - внутри, а снаружи все прозаичнее.

Я выгребаю из себя пепел, а тем времененм носом идет кровь, и мне все равно.