Сегодня я умерла. То яркое, необътное чувство, которое жило во мне и боролось за существование несмотря ни на что - выжженно и выженно оно до тла. До пустоты. До огромной несоизмеримой дыры.
Он пришел ко мне, встал на колени и сказал, что любит. Сказал, что сделает все для того, чтобы я была счастлива. Что не просит у меня ничего кроме шанса. И - о Боже! - как мне хотелось ему поверить. Снова, в очередной раз наступить на грабли и получить по лбу больно-больно.
Он говорил искренне. И говорил долго и много, подкрепляя это своей уверенностью в том, что ему нужны Мы, и собственными слезами. Но стоило мне на секунду представить, как это БОЛЬНО, когда все надежды, все чувства летят в мусорный бак, я снова услышала свист. Свист сквозняка, ведь на месте сердца образовалась пустота.
Он убил мою любовь. Медленно. С невероятно холодной отстраненностью, абсолютно уверенный в том, что таким образом удержит меня. Но, к сожалению, я не из тех людей, которые смогут терпеть столько боли, которая якобы должна подогревать интерес.
Он так и не понял, что я выше. Что я глубже. Что я сложнее. А ведь я готова была отдать ему всё, посвятить ему свои песни и тексты, назвать в честь него свою Вселенную: я и не знала, что могу так неистово и самозабвенно любить.
Но ведь он уже стоял на коленях. И лил слезы ради Нас. И искренне просил не уходить, потому что нужна. Так как я могу поверить в то, что впереди - не пропасть, в которую меня толкнут? Я не вынесу больше боли. Я смогу больше терпеть столько. Я не хочу больше ничего.
Я так не хочу быть любимой им. Это слишком извращенная и сомнительная Любовь, которая ранит хуже, чем острый кинжал, которым ты пускаешь кровь врагам. Те, кого мы более всего любим, причиняют нам больше всего боли.
Когда он провожал меня, я задавала ему вопросы, слушала его и понимала, что он слушает меня, но выглядит это слишком фальшиво, слишком резкой кажется эта перемена, оттого мне стало настолько тошно, настолько больно, что я и не опишу.
Я хочу счастья. Но мое счастье явно не с ним, раз я ему не верю. Чтобы истратить весь запас моей безграничной веры, нужно постараться на славу - что он, собственно, и сделал.
Я хочу, чтобы он ушел.