С наступлением темноты я понимаю, что остаюсь под влиянием страха, как и в детстве. Мне так же страшно: темнота, для меня – дикий, всепоглощающий зверь. В ней оживают те монстры из ужасов, которыми были забиты все каналы. Вот – и безголовый, с отрубленной рукой и вставленным вместо неё крюком – Маркус, а чуть правее с длинными ногтями в виде ножей, которые могли меня пошинковать за минуту – Фредди, так любимый всеми в 90-тые. И с каждой следующей ночью мне становится не по себе не за свою жизнь – я ей не дорожу, а за свой разум. Который не только рассыпается, но и гнет внутри меня, как червивое яблоко.
А они все так же приходят ко мне каждую ночь, чтобы “питаться” моим страхом. Боже, я молю о пощаде. О смерти.