Я живу взаперти, взаперти своих окон и дверей. Они никогда не отпустят меня, обволакивая меня, поглотят, как поглотили всю мою семью. Я последний. И это моя кончина - цитадель с ублюдочной массой. Я не хочу любоваться на ваши трупы. Я видел смерть мои близких, таких родных. Они умерли, закрывшись и удаляясь от самих себя. Какого это? Я тоже жду смерти. Смотрю в потолок и не вижу его, перед глазами пелена, серая, непроницаемая для света и для тьмы тоже. Руки сдавливают оковы, наложенные на меня всеми умершими в этих стенах. Как же это больно умирать одному, последнему из своего рода. Больно. Больно мне. Стены давят на меня - пока они меня не отпустят. Я должен привести нового "члена" семьи, чтобы никто не погиб зря, чтобы никто не забыл этот дом - это проклятье. Но я умру сам, не смотря не на что. Я должен. Чтобы никому больше не было больно, чтобы все касались своими руками друг друга, любили, процветали. Чтобы никто не чувствовал тошноты. Я спасу не себя. Я не хочу видеть себя вновь: живого и превосходящего ожидании. Виновен не я.
Я закрываю глаза, кто-то знакомый махает мне призрачной, холодной на ощупь, рукой. С каждой минутой их больше, но мне больше не кажется, что я их знаю. Они частички чего-то целого, возможно, меня. Ненависть, вот что я чувствую. Только её, ничего кроме. Ничего. Открыть глаза и больше не закрывать, в моем мире нет призраков. Ледяное дыхание этих тварей опаляет мои закрытые веки, и я больше не могу их открыть. Слеп, как ребенок. Они меня не отпустят. Снова их дыхание, и, кроме их, в своей жизни я не видел ничего. Слепота - зрение не вернулось. Узелки моей жизни завязались, и я навечно остался прикованным к дому, к своей семье. С каждым днем я умираю; ночью - я живее всех живых. Не отпускайте прошлое. Верьте, я вернусь: зрячим и готовым вам отомстить. Слепой безумец.