И почему только тогда, когда я оказываюсь вдали от своего города, все вдруг резко начинают скучать по мне и хотят встретиться? Почему, казалось бы, Саше, к примеру, нельзя было пойти со мной на примирение раннее, дабы не ныть теперь о том, что распитая на двоих бутылка вина и задушевный разговор нас ожидают лишь в середине августа? Но с другой стороны, я, бесспорно, должна быть благодарна за то, что подобные просветления хоть когда-то, но возникли у людей, чему я, конечно же, не нарадуюсь сейчас.