* * *
Порой, дворовым мальчишкам абсолютно нечем заняться, так что их нельзя винить в содеянном. Они прожигают на улице жизнь, и это здорово! Им по вековому сценарию положено разбивать лампочки в подъездах жилых домов.
В доме, где жила та девчонка, исчез единственный источник света, представленный в виде энергосберегающей лампочки. Так что улицу освещал лишь хладный лунный свет.
- Прости за сегодняшнее, но я не мог иначе! - монотонно сказал паренек ломанным низким голосом. Он не любил смотреть ей в глаза, сколько бы она его об этом не просила, поэтому глядел куда-то вниз.
Кругом была тишина. По единому вселенскому заговору, не было слышно ни звука. Ветер перестал дуть, чтобы не шуршать листвой на деревьях. Шум дороги, что была за домом, напоминал мягкий шелест реки. Свежей прохладцей воздух наполнял легкие, от чего покалывало в горле и першило в носу. Минуты приостановили свой ход, и время дрейфовало где-то над небесами, над пустотой звенящей.
- Всегда есть выбор.
Их руки разъединились. Для обоих фразы казались немного наигранными, словно изъятыми из кинофильмов, но все шло от сердца, а мысли витали слишком далеко от жанра кино. Мальчик не мог взглянуть в те печальные серые глаза. В них было слишком много надежд, которые он был не в силах оправдать.
Девочка попятилась назад, в сторону подъезда. Она еще не могла понять, по праву ли ей сейчас обижаться.
- До завтра, дорогой!
Ох, как же он не любил, когда она ему так говорила, особенно в сопровождении ее коронной улыбки! Уголки губ приподняты, но глаза выдают разочарование с долей иронии. Эти ненастоящие нежные слова всегда убивали.
”До завтра” не воплотилось в реальность; был только звонок. И вся проблема в звонках с мобильного на мобильный заключается в их скупости.
- Послушай, нам нужно поговорить. Где ты сейчас?
Там, где он был, пахло табаком, перегаром, чем-то приторно сладким и приторно радостным. Слышались смех и крики. Но тем людям вроде было хорошо.
- Прости, что ты сказала? Я не совсем расслышал. Я тут с ребятами и… Черт, брат, зачем вы кинули бомбочку с водой на старушку! Она же меня потом подкараулит ночью и прикончит!.. Извини, так что ты там говоришь?
- Давай раз ты дома, я подойду на минуту, нам и в правду надо обсудить вчерашнее.
- Нет, я сейчас не могу! Ты пойми! У меня тут…
Дальше ничего уже не было слышно. Девочка попрощалась, звонок прервался.
____________________________
Ремень от футляра натер плечо. Гитара в нем была легкой, но ремень натирал не от тяжести, а, скорее, от самовнушения самого носителя этого злосчастного футляра. Мальчик чувствовал дискомфорт абсолютно от всего, вплоть до самого себя.
Никогда еще на репетиции он так паршиво не играл. Многие подумали бы, что он винил себя из-за содеянного несколькими днями ранее, но лично он сам так не считал. Он убегал от осознания своей вины, как от дикого разъяренного зверя. Гордый, словно не мог жить с мыслью о своей зависимости от кого-то. А он и не зависел! Сейчас ему нужно было просто плыть по музыке, чувствовать только ее одну. И, повторюсь, выходила полная лажа. Творческий кризис на нервной почве.
_______________________________________
Материал для рисования о многом говорит, а в частности о настроении художника. Для плачущей девчонки подходило бы масло и огромная кисть, либо уголь. Но она была пуста. В мозгу было столько противоречивых мыслей, что они взаимно уничтожали друг друга. Она стояла перед мольбертом, смотрела на белоснежный лист, иногда отводила взгляд и любовалась небом. Через распахнутое окно доносился теплый ветер, слышался крик уличной жизни, пахло пригоревшим молоком. И вечно эти проклятые соседи не успевают за убегающим молоком!
Резким движением, которое напугало ее саму, девочка схватила кисть и яростно начала мазать ею. Она рисовала все, что приходило в голову, все подряд!
Порой, люди смотрят на полотна каких-то неизвестных или же известных художников, видят хаотичные мазки, размытые очертания фигур, непонятные объекты и прочее. Для многих это просто абстракция, которую им никогда не понять. Но для тех самых художников, это было как крик души, как слезы маслом на холсте, как взрыв их самих на мельчайшие осколки!
______________________________
Обдумав все, мальчик решил позвонить. Он не знал, чего ждать от этого звонка. Но ладонь настолько взмокла от волнения, что трубка просто выскакивала из руки.
- Да?! - трубку подняла мама девочки. Ее голос дрожал, он был тихий сам по себе, но сейчас она ответила еще тише обычного.
- Здравствуйте, а…
Он не успел закончить фразу, чтобы позвать девочку к телефону, потому что ее мама резко оборвала:
- Ее нет. Ее уже нет.
Послышались всхлипы, затем громкое рыдание, и мама повесила трубку.
________________________________________
Как позже стало известно из местных газет, школьный автобус ехал в сильный ливень. Водитель не смог справиться с управлением, и автобус полетел вниз. Они проезжали через крутой обрыв. В принципе, в обычное время там всегда было безопасно, потому что расстояние от дороги до самого обрыва было большим. Но какая-то машина мчалась на встречу, теперь уже и не вспомнить, почему она ехала не по своей полосе, из-за чего водитель автобуса был вынужден завернуть в сторону обрыва…
____________________________________________
Подъезд дома, где жила та девчонка, навевал мысли о глупых и бессмысленных ошибках прошлого мальчика. Он не знал, как ему быть. Это паршиво, когда тебя любят, но ты, как бы ни старался, не в силах отвечать взаимностью. Поднимаясь по пыльным ступенькам, мальчик не мог разглядеть, куда наступает, от непонятного ему состояния помутнения рассудка, схожего с опьянением. В квартире покойной было тихо. С разрешения матери девочки, он зашел в комнату, больше похожую на мастерскую художника. Это была комната девочки. Светлая, маленькая, с огромным окном и брызгами красок на желтоватых стенах. У окна стоял мольберт с последним как бы предсмертным рисунком.
- Простите, а не мог бы я забрать один из рисунков? На память…
- Конечно, возьми. - немного помешкав ответила мать девочки.
И парень забрал тот рисунок с участками невысохшей краски.
В голове крутилась лишь мечта. Далекая и слишком фантастичная. Мальчик видел будущее, где миллионы поклонников закупают диск песен его группы, и рисунок девочки на пластмассовой упаковке этого диска…
_________________________________________________
По правилам драмы, после смерти дорогого человека, у того парнишки должно было открыться второе дыхание, а в творческой жизни должен был появиться просвет. Но этого не случилось. Ничего не случилось. Барабанщик ушел из группы, а потом и все остальные. Разлетелись, разбежались. Кто куда. Жалко было, да не долго, потому что созревала уйма других жизненных проблем.
Наверное, пришлось бы пареньку сильно напрячь извилины, чтобы вспомнить, где же все-таки валяется холст с диковатым рисунком погибшей девочки. Он забыл о той девчонке, о той, что была еще ненормальнее, чем ее рисунки. О той экспрессивной, назойливой… Он помнил, как она выглядит, лишь по фотографиям. Он не помнил ее запах, ее голос. Уже не чувствовался дискомфорт, когда он шатался мимо ее дома.
Отсчитывая время от той истории, прошло пятнадцать лет. И наш герой до сих пор никого не любил. Друзья в один голос кричат, что пора заводить семью. Но все вокруг потускнело и будто не имело никакого значения. И он не мог найти человека, что подарил бы в его мир буйные краски, яркие, немного диковатые цвета.