Она лежала, упершись глазами в темный потолок и в ушах играла одна единственная песня, поставленная на повторное воспроизведение. Одно единственное воспоминание на припеве.
Девушка подошла к парню во фланелевой рубашке, сидящем у нее на диванчике. Одна из подвыпивших подруг включила музыку, причем неожиданную. Она была медленной, что возможно бы удивило девушку, если бы не море алкоголя, шумящее у нее в висках. Когда-то ее мечтой было потанцевать именно с ним, часто именно эта эфемерная греза всплывала перед глазами, когда в наушниках играло что-то медленное и лиричное. Сейчас она подошла к нему, предлагая потанцевать, с твердой уверенностью, что тот откажется. Он встал, взяв ее за левую руку, ту самую, которую она часто резала в порывах отчаяния, и, посмотрев на нее сверху вниз, обнял на талию, а она уложила свои ладони к нему на плечи.
Сначала их движения были слегка неуклюжими, быть может, от выпитого, быть может, с непривычки, но к словам "лишь до утра" они уже систематизировали свои действия, и танец стал более чем идеальным. Ее руки едва прикасались к его телу, но все же подушечками пальцев она ощущала тепло.
Ей не было тогда известно, что сказка должна была разрушиться с наступлением рассвета, что после этой ночи все должно было расствориться в небытье.
Сейчас, лежа на кровати через неделю, она осознавала, что ее боль - временна, что она всплывает и захватывает ее лишь до того момента, как первый солнечный луч коснется горизонта. Она будет скучать по любимому недолго.
Лишь до утра.